Кроваво-красный
Шрифт:
Терис уныло кивнула, пытаясь не думать о том, как ее будут лечить. Бывать в больницах приходилось и раньше, пару раз ей даже вправляли сломанные и вывихнутые кости, но тогда травмы были недавними и причиняли боль. Мысль о том, что ломать будут сросшиеся и до недавнего времени не беспокоившие кости, казалась противоестественной и внушала страх на грани паники, вынуждая убеждать себя в том, что все не так ужасно. Лекари хорошие, дадут обезболивающее, и, как бы то ни было, лечение даст отвлечься от последнего задания и перестать ловить себя на мысли об имени
***
Придорожная таверна, одна из множества тех, что стояли на Красной дороге, ничем не отличалась от десятков других. Тот же низкий потолок, темный от копоти, тот же гомон голосов — казалось, как будто бы и не было дня пути от Старого Моста по заснеженному тракту под хлопьями сырого снега, а дорога сделала петлю и вернула его в тот же постоялый двор.
Матье Белламон отряхнул плащ и окинул взглядом зал, по привычке отмечая знакомые лица. Старая хозяйка за стойкой, двое бродяг в углу — тоже знакомые и известные тем, что знали и видели много и за десяток золотых монет были готовы поделиться весьма ценной информацией. Глаза и уши Братства, а также всех тех, кому могли понадобиться их услуги. Мерзкий тип людей, который хотелось бы вырезать подчистую, истребить, как крыс, не будь они так полезны.
Душитель поймал на себе взгляд одного из них и, едва заметно кивнув, направился вглубь таверны. У этих ублюдков хорошая память, и это делало их помехой куда более серьезной, чем патруль легионеров, когда приходилось выслеживать и убирать кого-то из братьев и сестер. Легионеры по крайней мере не донесли бы своим.
"Харберт умер слишком рано", — навязчивая мысль вернулась, в который раз вызывая нервную дрожь и ввергая в топкое болото безысходности, — "Он был нужен. Еще пара месяцев..."
Матушка была недовольна, он чувствовал это и даже зажмурился, пытаясь прогнать видение. Безголовое тело ворочалось, неуклюже вставая с кровати,голова на подушке нахмурилась, обжигая до глубины души недовольством.
"Я все сделаю без него, придумаю, как. Даже отомщу за него... Матушка, я скоро вернусь к плану", — рука потянулась к скрытому под одеждой амулету с прядью волос, и прикосновение подарило покой — она не сердилась, только тревожилась из-за его неудач, но оставалась рядом. Матушка всегда рядом, она хранит его от легионеров, от глаз бродяг и внимания своих, иначе его бы давно порезала на куски та же Аркуэн...
Он улыбнулся и открыл глаза, возвращаясь из плена видений в душный зал таверны и со смутным опасением окинул его взглядом. Напрасные сомнения — никто не смотрел на него, никто не видел того, что видел он, не слышал его мыслей; мать была скрыта от чужих глаз глубоко внутри, надежно спрятана за внешним спокойствием и вежливостью со всеми, начиная от братьев и сестер и заканчивая каждым встреченным в дороге путником.
Знакомое лицо бросилось в глаза, и осознание собственной удачи пришло, когда память по осколкам собрала образ.
Полукровка изменилась со дня их последней встречи. Волосы отросли и лежали аккуратнее, исчезли нездоровые
— Не ожидала тебя увидеть, — Терис улыбнулась, когда Матье аккуратно протолкнулся сквозь толпу к ее столу, — Садись. Ты есть хочешь?
— Нет-нет, спасибо, — он ответил с такой же теплой улыбкой. — Ты... очень хорошо выглядишь.
— Я только из Скинграда, встречалась там с довольно уважаемыми людьми. Приходится соответствовать.
— И как все прошло?
— Вполне удачно. Очень милые и приятные люди, общаться одно удовольствие. Даже жаль, что все так быстро закончилось, — притворство балансировало на грани с искренностью, позволяя понять, что задание прошло успешно и не доставило больших хлопот.
— Понимаю, мне самому было жаль прощаться с парой торговцев в Анвиле, — перехватил ее интонации душитель. — Но что поделать, меня ждут другие дела. Аркуэн не любит, когда я задерживаюсь.
Упоминание об альтмерке вызвало у убийцы мимолетную дрожь, и в глазах промелькнул призрак старого страха. Спикер неплохо тогда прижала ее, и благополучный исход не искоренил ярких впечатлений, которые оставались у всех после посещения убежища Королла.
— Она не злится больше из-за того случая? Мне очень стыдно, что так вышло.
— Злилась долго, скрывать не буду. Но теперь уже забыла, много других дел, — Матье улыбнулся своей лжи. Аркуэн никогда и ничего не забывала. Месяц после этого она исходила ненавистью и, не имея возможности отыграться, сама уходила на задания, изначально предназначенные для других. Убийства помогали ей успокоиться, но ненадолго, и остаток злости она глушила, срываясь на новичков. Когда Корнелий убил Ра'вира, она как будто даже обрадовалась — смерть хаджита развязывала ей руки, и она сделала все, чтобы добиться казни убийцы и не слишком расстроилась, когда Черная Рука решила поступить в соответствии с Догматами.
— Я рада. Неудобно за тот случай. Я только начала работать, не знала всех тонкостей... — она опустила взгляд. Глаза раскосые, скорее эльфийские — с расширенной радужкой, желтизной напоминали глаза хаджитов. Широкая переносица, выступающие нелюдские скулы верхняя губа почти вдвое тоньше нижней и зубы мелкие и острые, как у босмеров. Интересная диковинная зверушка, никак не похожая на Мари и тех женщин, с которыми доводилось видеть Харберта.
Харберт, какого скампа...
— Не переживай, она занялась другими делами, ей не до этого. Сама понимаешь, сейчас много всего навалилось, она слишком занята, чтобы злиться, — Матье доверительно взглянул на полукровку, — Сначала Корнелий убил одного нашего, потом вся эта история с Харбертом...