Кровавое евангелие

Роллинс Джеймс

Коснувшись ее плеча, Джордан спросил:

— Эрин, ты что-то надумала?

— Даже и не знаю.

Подушечкой большого пальца она потерла руну на обратной стороне медали. Корца, склонив голову набок, не отрываясь смотрел на Эрин с такими же напряжением и волнением, какие испытывал Джордан; своими пристальными взглядами они буквально пожирали ее.

Стоун, сдвинувшись с места, встал между ними.

— Рассказывайте, — сказал он. — Может быть, мы что-нибудь подскажем.

Взгляд карих глаз Эрин был где-то далеко.

— Символы были очень важными элементами для

«Аненербе». Почему именно этот символ оказался на сорванной девочкой медали?

Стул под Леопольдом заскрипел.

— Руна Одал обозначает наследственность. Одал, начертанная после имени человека или на каком-то предмете, обозначает право собственности, иначе говоря, владение.

— Подобно тому, как ваши кеды помечены вашим именем, — уточнил Джордан. Он посмотрел на жетон со свастикой в центре руны. — Так, значит, эта эмблема свидетельствует о том, что «Аненербе» принадлежит нацистам?

Стоун понимал, что его вопрос звучит явно по-идиотски для уха ученого человека, но ведь иногда идиотские предложения приводят в конце концов к тому, что дело сдвигается с места.

— Я думаю, более правильным было бы полагать, что, по мнению «Аненербе», она принадлежала Третьему рейху, — поправила его Эрин. — Все, кто работал в этой структуре, верили, что они стоят на страже арийского наследия.

— Ну и что из этого следует? — решительным тоном спросил Рун, склоняясь к ней, словно намереваясь заставить ее силой ответить на его вопрос.

Эрин, подавшись назад, ответила:

— Я не уверена в своих предположениях, но в конце войны Берлин подвергался бомбардировкам. Лидеры Третьего рейха, скрываясь от правосудия, были в бегах. — Слова слетали с ее губ медленно, как будто она подыскивала их, в точности повторяя когда-то рассказанную историю. — И ученые «Аненербе» еще до формальной капитуляции знали, что война проиграна.

Леопольд согласно кивал.

— Они, конечно, знали. Но они мыслили в терминах столетий. Для них настоящее было бесцветной малоценной субстанцией. Их интересы сосредотачивались на истории арийской расы, уходящий корнями в прошедшие десять тысяч лет — и в ее будущее в течение такого же числа тысячелетий.

— Они думали о Четвертом рейхе! — сказала Эрин, глаза ее светились. — Эта группа, должно быть, планировала работу на дальнюю перспективу. Они наверняка хотели сохранить свои наиболее ценные вещи и сберечь их до наступления эпохи Четвертого рейха.

— А это значит, что они наверняка должны были спрятать их в местах, не известных вождям Третьего рейха, — заключил Леопольд, снова поворачиваясь к своему столу. — Поэтому мы можем исключить из рассмотрения все бункеры, задокументированные нацистским правительством.

Монах торопливо застучал по клавишам, и половина красных стрелок исчезла с экрана.

— Это уже кое-что, — облегченно вздохнул Джордан.

— И все-таки их еще слишком много, — грустно констатировала Эрин, шагая взад-вперед по маленькому офису, стараясь погасить нервное напряжение и заставить

себя сосредоточиться.

Рун, не двигаясь с места, во все глаза следил за ней.

Эрин, не глядя на экран, указала на него рукой.

— Где они могли спрятать свои наиболее ценные артефакты, будучи уверенными в том, что будущие арийские ученые смогут найти их?

— А как насчет Атлантиды? — спросил Джордан, закатывая глаза. — С помощью русалок?

Эрин шлепнула себя ладонью по лбу.

— Ну конечно!

Трое мужчин молча смотрели на нее, как на ненормальную.

— Эрин, — ласковым предостерегающим голосом произнес Рун. — Должен напомнить вам, что нацистам не было известно местонахождение Атлантиды.

Она пропустила мимо ушей такую малозначимую для нее подробность.

— В легенде сказано, что Четвертый рейх поднимется из моря, как когда-то Атлантида, и вернет арийской расе ее господство над всеми. — Она повернулась к Леопольду. — А что, если оставшиеся ученые «Аненербе» пытались, образно говоря, выбрать беспроигрышное пари и следовать тому, что гласит пророчество?

Рун встал рядом с Джорданом, как будто что-то из только что сказанного Эрин обеспокоило его.

Эрин, словно ощутив прилив вдохновения, продолжала:

— Если следовать легенде, они, возможно, спрятали наиболее важные и значительные артефакты где-то возле воды. Оказавшись в окружении сил союзников, остатки ученых «Аненербе» уже не могли в конце войны достичь берега моря — и им пришлось прятать свои сокровища, закапывая их в землю Фатерланда. Поэтому им пришлось подыскивать самое подходящее место, но уже иного рода.

Раздался ставший вдруг хриплым голос Леопольда:

— Водное пространство внутри Германии.

— Какое-либо озеро, — уточнила Эрин.

Леопольд быстро ввел команду с клавиатуры, и с экрана исчезли почти все красные стрелки; осталась лишь дюжина стрелок, указывающих на неисследованные бункеры, расположенные на берегах озер.

Джордан сжал от возбуждения кулаки.

Даже на лице Руна, казалось, вот-вот появится улыбка.

— Сейчас я выведу фотографии всех этих точек, сделанные со спутника, — сказал Леопольд.

Через несколько минут на громадном экране появилось некоторое подобие шахматной доски — это были картины всех предварительно отобранных бункеров, полученные с помощью системы спутниковой подповерхностной радиолокации.

— Mein Gott im Himmel! [55] — в экстазе возопил Леопольд, перейдя непроизвольно на родной язык.

Все как по команде подошли почти вплотную к экрану и во все глаза смотрели на него.

Очертания одного из подземных бункеров, расположенного в правом нижнем квадрате, в точности повторяли контуры руны Одал. И этот сразу обративший на себя внимание бункер был расположен вблизи озера.

55

Бог мой на небесах. (нем.).