Кровавые розы
Шрифт:
Бесчисленные эмоции могли быть замаскированы сексуальным актом, но поцелуй — самый интимный и страстный из обменов, — ничего не скрывал. И Лейла целовала не так, как другие серрины — те немногие серрины, которые осмелились бы позволить себе такой уровень контакта со своей добычей. Лейла целовала так, словно испытывала какие-то чувства к последнему вампиру, к которому она должна была что-то чувствовать. Потому что она что-то почувствовала.
Точно так же, как и он сам.
Он почти ощутил, каково это — снова быть самим собой, до появления
Даже с Фейнит он никогда не чувствовал этого так сильно.
Фейнит только пробудила в нём тьму. Фейнит видела его боль от потери Сета и наслаждалась ею, подпитывалась ею, поощряла её рост, пока он не превратился ни в что иное, как в оболочку. Оболочка, в которую Лейла вдохнула жизнь. Лейла, с её честными эмоциями и убеждениями, у которой были все возможности стать тем, кого он ненавидел, но отказалась. Лейла, которая заинтриговала и взволновала его и заставила усомниться в том, кем он стал, заставила его внутренности сжаться при мысли о том, что он делал в своём прошлом.
И от этого ему стало не по себе, как будто он долгое время был в оцепенении. Булавки и иголочки пронзали его насквозь, напоминая, что это всё ещё здесь.
Он сел и откинулся на спинку кровати, сдвинул подушки за спину, чтобы принять удобное положение. Его рука коснулась чего-то твердого, чего-то цилиндрического.
Он сразу понял, что это такое, ещё до того, как взглянул на предмет. Он держал шприц перед собой.
Она явно ожидала, что в какой-то момент окажется в его постели. Возможность, когда он отвлечётся. Когда она могла почти незаметно засунуть руку под подушки. И если бы он не увидел синяков, если бы он всегда не уделял столько внимания каждому дюйму её тела, если бы не заметил этого, когда она протянула руку, чтобы собрать книги с пола, возможно, ей бы это даже удалось.
Он повертел шприц в пальцах.
Она уже поняла, что из этого не было выхода, и собиралась продолжать борьбу. Наивно, но похвально.
Он догадался, что всё вышло не так, как они оба задумывали.
Он был удивлён, что она не вздрогнула ни от стука в дверь, ни от поворота ручки, но она явно была слишком измучена.
Джейк застыл в дверном проёме в изножье кровати с книгой в руке. Он посмотрел на Лейлу, затем на своего брата. В его глазах читалось неодобрение, но без особого удивления при осознании того, как его старший брат провёл последние пару часов.
Калеб посмотрел на книгу очищения Лейлы, которую держал в руках; снова посмотрел на встревоженный взгляд Джейка.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Джейк. — Сейчас.
Калеб снова взглянул на Лейлу. Шепот тоже не потревожил её. Казалось, ничто не могло её разбудить.
Он неохотно слез с кровати, пересёк комнату, подошел к Джейку и положил руку на дверной косяк.
— В чём дело?
Джейк бросил настороженный взгляд в сторону Лейлы, затем повернул
— Снаружи.
— Всё в порядке. Она спит.
Джейк снова мотнул головой, показав на выход из спальни, и шагнул обратно в библиотеку.
Калеб бросил другой шприц в огонь, прежде чем последовал за Джейком к столу в дальнем конце комнаты.
— В чём проблема?
Открыв книгу на странице, которую он отметил пальцем, Джейк положил её на стол и подвинул к брату. Он отступил на шаг, скрестив руки на груди.
— Не хочешь рассказать мне, что это делает в книге заклинаний серрин?
Калеб подошёл к столу и быстро просмотрел страницы.
— Что?
Джейк ткнул пальцем в правый нижний угол страницы.
— Это, — сказал он.
Калеб уставился на символ. Затем он снова перевёл взгляд на своего брата.
Глаза Джейка сузились в подозрении и беспокойстве.
— Что происходит, Калеб?
ГЛАВА 18
Калеб запер дверь своей спальни и сунул ключ в задний карман.
— Держись подальше от этой комнаты, ты меня понял?
Джейк кивнул.
Калеб пересёк комнату, обошёл стол и подошёл к книжным шкафам, выстроившимся вдоль задней стены. Он вытащил две книги и просунул руку в образовавшуюся щель. Тут же весь книжный шкаф отодвинулся, обнажив тёмную нишу, скрытую за ним.
— Как долго ты пробудешь? — спросил Джейк.
— Пару часов, может быть, три, — сказал он, шагнув в темноту. Он оглянулся. — Ты оставайся в пентхаусе, ладно? Я зайду навестить тебя, как только вернусь.
Джейк кивнул.
— Я подожду в гостиной.
Калеб пересёк крошечную нишу и открыл дверь, которая вела вглубь здания. Он спустился по ржавой винтовой лестнице в длинный коридор внизу. Путь впереди освещался лишь слабым солнечным светом, пробивающимся сквозь щели в заколоченных окнах, зажигающим до свечения пыль, и мигающими неоновыми огнями, рассеивающимися по бетону.
Извилистый коридор провёл его через несколько подвалов, в каждом из которых царила тяжёлая потусторонняя тишина — тишина, которую Калеб до сих пор всегда находил успокаивающей. Некоторые здания принадлежали ему, некоторые он арендовал, некоторые были заброшены. Но в общей сложности он преодолел чуть меньше мили, прежде чем он распахнул выходные двери и вышел в глухой переулок.
Гроза миновала, но, к счастью, плотное небо всё ещё скрывало солнце. Он натянул капюшон, засунул руки поглубже в передние карманы своей толстовки с капюшоном и зашагал вперёд по размытым переулкам.
До её дома было сорок пять минут. Большую часть пути он мог передвигаться по глухим переулкам, что для большинства было самоубийством, но его не беспокоило ничего, кроме перспективы быть временно задержанным парой случайных прохожих, ищущих неприятностей.
Путешествие казалось утомительным из-за срочности добраться до места. Настоятельное желание узнать правду.