Кровавые всполохи
Шрифт:
С ходу в сражение влетели половецкие отряды, вернувшиеся к общему стану, но их страх перед монголами был так велик, что они, бросив рубку, рванули прочь, сминая ряды русских и вселяя повсеместную панику. Русские, беспорядочной толпой, бежали прочь. Монголы, плотной лавой, преследовали бегущих, рубя, коля, давя копытами коней.
У стана киевлян Субедей оставил нойонов– тысячников Чегира и Тегу, и пятитысячный отряд бродников, под командой Плоскини. Бродников погнали на штурм, а монголы следили, чтобы они были упорны и не жалели
Тумен Джебе гнал отступающих союзников, пока не стемнело. Степь была усеяна трупами. Монголы рубили пленных, сгоняли разбежавшиеся отары.
Субедей повелел привести в порядок тумены.
У русских станов ещё шёл бой. В помощь к бродникам послали остатки аланов и туркмен. Но это не помогло.
Прошёл день, а русские держались.
–Субедей, разбитый враг уходит, – был недоволен Джебе, зайдя в юрту к старшему товарищу. – Мы могли бы на его плечах ворваться в его земли, и разорить их. Наши воины будут вознаграждены добычей, а русские устрашены.
–Знаю. Но что делать? Посылать монголов на штурм не хочу. А эти бродники слишком боятся за свои жизни.
–Вырезать их!
–А штурмовать кто будет? И в тылу у нас донцы могут напакостить, если узнают, что их воинов перебили. Сделаем по-другому. Порученец, туаджи, приведи к нам Плоскиню!
Воевода бродников вошёл в юрту, упал на колени перед нойонами.
–Плоскиня, мы обещали вам жизнь, если вы будете воевать за нас, а вы не можете даже выбить русских из укреплений! У них и сил мало!
–Не много, – согласился Плоскиня, склоняя голову. – Но держатся.
–Там что за князья?
–Князь Мстислав из Киева – матери городов Русских.
–Главный князь? – удивился Джебе.
–Главный в Киеве. С ним его зять, князь Андрей. И князь Александр Дубровский.
–Так вот, Плоскиня, хочешь, штурмом бери, хочешь, иди сам к ним, а завтра, чтобы сопротивление русских было подавлено. Иначе, тебе смерть.
Ранним утром Плоскиня ушёл к русским, и убедил князей сдаться – монголы не собираются их убивать, а отпустят за выкуп. Те поверили – так было принято у половцев: если они захватывали во время набега князя или воеводу, его не убивали и не продавали в рабство, а отпускали за выкуп. Князья открыли ворота, и бродники с монголами бросились рубить обессиленных воинов.
Когда израненных князей приволокли к великим нойонам, Субедей посмотрел на Джебе и сказал:
–Обмани человека девять раз, а потом обмани в десятый, и он всё равно поверит опять!
Вечером устроили пир в честь полного разгрома русско– половецкого войска. За дастарханом с тысячниками, Джебе и Субедей восседали на русских князьях, придавленных сверху досками, отчего те, задохнувшись, погибли…
Разбитое русское войско, измученной толпой, возвращалось в родные места. Погибли в битве больше половины воинов.
Трагедию довершили половцы, начав повальное
До русской границы добрались только более сплочённые отряды, сумевшие дать отпор бывшим союзникам.
В битве с монголами погибли девять князей и семьдесят сотников и тысячников…
Не успели остатки княжеских дружин вернуться на Русь, как в пределы Южно-Переяславского княжества вторглись монгольские тумены. Огненным вихрем, они прошли вдоль восточного берега Днепра, убивая, грабя, насилуя, вырезая население, разоряя деревни и мелкие городки. У брода возле Новгорода– Святополча, монголы перешли Днепр, сожгли город и уничтожили население, но кремль, с засевшей дружиной штурмовать не стали.
Чувствуя, что дальнейшее движение встретит упорное сопротивление, тумены, отягощённые добычей, повернули обратно…
–Татары же повернули назад от реки Днепра, и мы не знаем, откуда они пришли и куда исчезли…
Серафим кончил читать, и уперся взглядом в Семёна.
–Татары эти за Яиком стоят, булгар бить собираются, – сказал Семён. – Монголы и татары – одно и тоже.
–Может, и стоят, а может, и нет. Не в этом суть.
–А в чём?
–А в том, что южные князья, за грехи свои поплатились, а нашему бог не дал ввязаться.
–Ясно. Но монголы – враг жестокий. Вот, что я понял.
–Ты, воевода, не о монголах думай, а о литве – вот кто враг. Будут монголы с булгарами воевать, нет, наше дело сторона. А то, что литвины деревни на западе разоряют – это другое, хотя, тоже не наше, смоленское. У нас, слава богу, на Суздальской земле мирно. Так и в летописи у меня за тот год, за 1223-й, в новой книжице записано: «было мирно»…
«»»»»»»
В начале осени во Владимир приехал Сысой. Он был весел, скалил зубы – радовался перемене. Семён выехал с десятком дружинников на пристань, встретить друга и чин его воеводский соблюсти.
Сразу, как тот вышел из лодьи, Семён предупредил:
–Погоди радоваться. Юрий тебя Ярославу отдаёт.
–В поход, что ли? – насупился Сысой.
–На Волок хотят воеводой посадить. Ярослав лай поднимает против Михаила из-за Новгорода.
–Вон что! – озадаченно протянул Сысой, но тут же заулыбался. – Ничего! Волок – городок славный, там купцов много. Из Волока и до Переяславля не долго добраться. Послужу.
–Как там отец?
–Снарядил лодью с товаром…
–К булгарам?! И ты пустил?!
–Нет, по Волге, в Городец. К булгарам я бы не пустил. Сам товар повёз, Мишку взял подручным, хозяйство на младшего брата твоего, Ваньку, оставил… Погодь, Семён. Там, в лодье, гостинец тебе привёз от твоих – мёду, солонины.
Семён заулыбался. Гостинцы – это хорошо. Сразу теплом наполнилась грудь – не забывает его семья, отец думает о нём, переживает.
Конец ознакомительного фрагмента.