Кровавый Джек: Обретённый Путь
Шрифт:
– Что?! Нет! Это ловушка! Ю, беги! — мой голос срывался, из-за чего многие слова проглатывались и я автоматически переходила на свой родной язык, даже не замечая этого.
Я одновременно и проклинала людей, и умоляла их отпустить мальчика. Обещала исполнить всё, чего они только пожелают, лишь бы не трогали его; клялась, что не буду сопротивляться и сама лично, добровольно пойду на «Обряд Очищения», только бы мальчик остался цел.
У некоторых в глазах я видела смятение. Аборигены были не очень-то уверены в своих действиях, и я надеялась, что хотя бы частичка милосердия не исчезла в их сердцах, но местный лекарь снова
Однако Бог заболел. Он стал бредить и забывать, в каком времени он находился сейчас. Он рассказывал чудовищные истории, пугая местных жителей, и, дабы сохранить его божественную силу в племени, люди приняли решение отловить Бога, что не составило труда, так как он был вечно в бреду, и предать его «Обряду Очищения». Бог был найден в той самой пещере, в которую меня водил Ю. Именно там, в момент когда несчастный рисовал мой портрет, Бог был схвачен. Это объясняло то, почему его штрихи были настолько дёрганными. Он торопился. Время было на исходе. Что же это? Подсказка для меня? Или некий знак предупреждения для племени?
В любом случае, лекарь сказал, что этот знак был послан им самим Богом Знаний. Этот знак прислал меня, и теперь я дарую им спасение.
Мужчина подозвал мальчика, и тот добровольно пошёл в его сторону. Я ещё никогда в жизни не кричала так, как в тот момент. Всё тело сотрясало от неминуемого наплывающего ужаса, и никто не может избавить меня от этого.
Мальчик дрожал и периодически всхлипывал: он не до конца понимал всю серьезность ситуации, однако боялся. Вот только сам же и подавлял в себе страх, так как обещание увидеть вновь родителей даровало ему смелость.
Лекарь развернул Ю к себе спиной и нагнувшись к его уху, приказал закрыть глаза и стоять спокойно, что мальчик непременно исполнил. Барабаны забили ещё громче, а вопли круживших мимо в диком танце женщин и мужчин стали ещё сильнее. Я надрывала голосовые связки, умоляя, чтобы они остановились, но мой голос был последним, что они могли в этот момент слышать.
Ритм барабанов ускорялся. Сердце колотилось так же быстро, готовясь в любую секунду разорваться на части. В мыслях вновь и вновь крутилось лишь одно слово: «Нет!». Но… это всё же произошло.
Лекарь достал из-за спины ритуальный кинжал и одним резким движением вознес его над уровнем шеи Ю, перерезав ему горло. Тёмно-бордовая кровь хлынула из открытой раны, разбрызгиваясь повсюду. Однако мужчина вовремя подставил глубокую глиняную чашу под шею мальчика, стараясь сохранить каждую каплю.
Ю хрипел и растерянно хлопал глазами. Он толком не понимал, что произошло, но бледнел на глазах, и уже через какое-то время его карие глаза закатились, и он замертво рухнул на землю.
— Нет! Нет! НЕТ!!! — кричала я, мотая головой из стороны в сторону, словно пыталась вырвать из своего сознания то, что я успела увидеть. Это всё не правда. Это всё кошмар. Это ложь! Это не может быть правдой. — Нет! Нет! Не-е-е-ет!!!
Слезы скатывались по щекам. Я чувствовала, что моё сознание на грани — такое чувство, словно схожу с ума. Я в Аду,
Обряд был ещё не закончен.
Лекарь вознёс глиняную чашу, наполненную кровью ребёнка, над головой и во весь голос прокричал:
— О великая Богиня Жизни, мы приносим тебе в жертву это дитя!
После чего содержимое чаши было выплеснуто на меня.
Тёплая вязкая и тягучая кровь пятилетнего мальчишки — его образ до сих пор стоял перед моими глазами — теперь покрывало всё моё тело. Оно скатывалось по моим волосам, впитывалось моей одеждой, не оставляя ни одного участка тела чистым. В этот момент я больше не кричала — я просто физически не могла; я чувствовала сладковато-соленный вкус во рту и отказывалась принимать реальность такой. Это нереально! Не может быть реальностью! Просто не может!
Неожиданно я услышала дикий истерический смех. Он был громким и казался каким-то безумным. И только через минуту я поняла, что это мой собственный смех. Это я смеялась и плакала одновременно. Так вот оно какое… безумство.
Местные жители восприняли это за принятие дара и продолжили свою церемонию. Теперь тот же самый кинжал был занесен над моей головой. Мужчина решил теперь убить меня.
— О великая Богиня Жизни, даруй нам исцеление! Пожертвуй собой и освободи нас!
Мне было всё равно. На это я лишь засмеялась, продолжая смотреть в глаза лекаря. Они убьют меня. Убьют и съедят, как и сотни своих соплеменников. Все на этом острове ненормальные. Подражая способности Миледи, продлевавшей свою жизнь засчёт других, эти местные устроили целый культ подобного верования. Считаешь себя глупым? Убей и съешь умного — и обретёшь его знания. Болеешь? Убей и съешь здорового, дабы вылечиться.
И все они живут так не один десяток лет. Да сама природа воспротивилась тому, чтобы они размножались, сделав их всех бесплодными. У них был шанс спастись, и этим шансом был Ю, но они и его упустили.
Безумцы…
Чудовища…
Монстры…
Как хорошо, что я уже не увижу того, что они сделают с моим телом. Вот он. Кинжал уже практически приблизился ко мне. Куда он целится? Мне казалось, что в голову, но оказалось — в грудь на уровень сердца.
Всё кажется таким медленным.
Прощай… Кид.
Не успело лезвие коснуться моего тела, как оно остановилось в воздухе. От такой неожиданности, лекарь отскочил в сторону, выпустив из рук кинжал. Лезвие же повернулось острием в сторону лекаря и, со свистящим звуком, влетело в горло мужчины, продырявив его насквозь.
От такого неожиданного поворота событий жители в ужасе стали разбегаться в разные стороны. В воздухе загремели выстрелы револьверов и повеяло порохом. Я слышала голоса рядом с собой. Они были мне знакомы — даже очень; но мне стало всё равно. Я продолжала смеяться, совершенно не понимая, где нахожусь.
Сознание защищало само себя, и теперь я просто отказалась от реальности. Ни боли, ни мыслей, ни страдания. Всё это лишь игра. Сон!
Кажется, моё тело теперь было свободно от кайросеки. Я куда-то бегу? Да, меня кто-то тянет. Деревья джунглей быстро сменяли друг друга. Слышен грохот пиратских и дозорных пушек. Бой продолжается? Куда я иду? Кто меня тащит? А хотя… какая разница? Может, я уже мертва? Да, скорей всего, так и есть. В теле чувствовалась некая слабость и полное безразличие ко всему происходящему. Это всё нереально — вот что я приняла для себя.