Кровные узы
Шрифт:
– Что вы такое? – прохрипел он, унимая в себе дрожь и стараясь заставить себя мыслить хладнокровно. Никогда за свою практику он не сталкивался с подобными вещами. Каннибализм иногда встречался в старых записях, но это явление было единичным и связывалось с сильнейшим умственным расстройством. А здесь он видел перед собой обычных детей, потерявших все человеческое.
– Мы то, чего боится каждый, – сказала Екатерина, а Лиза, зашипев как змея, молниеносно впилась в шею Софии. Девушка с криком боли вцепилась руками в простыни, закрыв от ужаса глаза. Ее не так давно приобретенный розовый цвет лица стал постепенно уходить, оставляя болезненную
– Оставь ее! – выкрикнул Чернов, рванув к кровати, но Екатерина, одним мощным толчком откинула мужчину назад. Тот, словно тряпичная кукла, пролетел оставшуюся часть комнаты. Выбив спиной окно, Николай вылетел на улицу и рухнул на землю. Боль, пронзившая все тело, расползалась по мышцам и костям, оповещая о травмах, которые он получил от падения со второго этажа. Он смотрел вверх, где в оконном проеме стояла Екатерина. Ее лицо было безразличным, а глаза, заплывшие сплошной чернотой, олицетворяли собой весь ужас, в который сестры Софии погрузили поместье своего отца.
Чернов поднялся на ноги, превозмогая боль. Он встал на колени, чувствуя как осколки стекла, все еще режут его плоть, но это оказалось для него терпимо. Он мог даже пересилить боль от сломанных костей, а ледяной ветер, совершенно не приносит никакого дискомфорта.
«Ты теперь с нами»
Тоненький детский смех звучал в его голове, когда молодой мужчина поспешно уходил от поместья в сторону леса.
Декабрь в этих краях настолько холодный, что степной ветер заставляет прятаться всех обитателей степи, надолго лишая их возможности пропитания. Сухие деревья, окутанные снежным покрывалом, выглядят мрачно, безжизненно. Бредя между ними по колено в снегу, начинаешь понимать, что этой снежной пустыне никогда не будет конца. Она тянется далеко за горизонт, погребая под собой озера, реки и цветущие в разгар лета сады. Мороз, способный убить всего лишь за одну ночь, не отпускает даже днем, а солнце, пробивающееся сквозь серые, густые облака, светит лишь несколько часов в сутки.
Мужчина с черными, обмороженными руками, все еще боролся за жизнь, падая лицом в рыхлый снег в надежде, что очередное падение станет последним, и он уснет, навсегда оставшись в снегу. Но рассудок хотел жить, подогреваемый немыслимым чувством голода, которое было сильней обморожения и ветра, несущего в себе мелкие кусочки льда.
Он шел несколько дней, уходя все дальше от поместья, дальше от ужасных сестер, в надежде выйти на поселение, но вместо этого уходил глубже в степи, пока в одну ночь не увидел приближающийся огонь. Некий человек, осветил его лицо живым огнем факела, что-то сказал, а потом завернул тело Чернова в ткань. Он поволок его по снегу, позволяя полностью отпустить свой рассудок, проваливаясь в бессознательное состояние, в котором нет холода и жажды, а только мучительные образы, превращающиеся в ужасающую реальность.
Глава 3
Проповедник Эракул
– Нет силы страшнее той, что нависла над нашими землями! Нет воли сильнее человеческой и нет знаний, способных объяснить и указать нам путь! Мы – дети славянских богов, мы – потомки древних обитателей этих земель, покорившиеся иноземному игу и теперь, расплачивающиеся за свою слабость и покорность! Вместе с чужеродным пришло зло до этого не виданное нам, и мы готовы сложить головы, повинуясь их богам! Я говорю вам, наши тела, принадлежат им, наши земли принадлежат им, но им не забрать наши души!
Голоса поплыли, отражаясь эхом от стен и сводов, сливаясь в один сплошной поток пробуждая от длительного сна. Все соглашались с произнесенными словами, выкрикивая короткие фразы поддержки своему наставнику, десятки людей готовы были полностью подчиниться его воле.
– Мы изгоним зло! – вновь выкрикнул он и голоса повторяли за ним словно заклинание.
Затем яркий свет резанул по глазам, пробиваясь к зрачкам даже через веки, а боль заставляла лицо исказиться в гримасе. Захотелось закрыться руками, но они оказались скованны.
– Смотрите! Смотрите на него! – кричал голос, и люди уже не просто приветствовали услышанные слова, теперь они сами несли их, придавая все больше сил этому потоку, который стал практически осязаем. Он буквально бил по лицу впиваясь в кожу. Людская ненависть, собранная воедино, превращалась в могучую силу, способную на огромные разрушения.
– Чудовище!
– Сатана!
Кричали они и голоса резали слух. Он попытался открыть глаза, испытывая боль, но только стенал от собственного бессилия. А когда тьма, расступилась, перед ним стоял высокий человек, облаченный в монашеские одежды. Его голова была абсолютно лысой, а глаза блестели яркими огнями одержимости.
– Монстр проснулся, – сказал монах, отойдя в сторону открывая взору людей, собравшихся в старом деревянном храме, прикованного человека с изнуренным лицом. Они смотрели на того, кто был для них непонятным существом, чудовищем. Они жаждали его смерти, но при этом никто не решался произнести хоть слово.
– Этот мир уже никогда не будет прежним, – продолжил монах, повернувшись лицом к прихожанам. – Зло, поселившееся в наших землях, жаждет навсегда остаться здесь, заявляя день ото дня о своих правах. Но мы сможем победить его и изгнать из своих домов! Погибая и вновь возрождаясь, мы беремся за оружие. Так будет происходить до конца времен! Пока последнее воплощение зла не покинет наши земли!
Корчась от боли, причиняемой светом, Чернов Николай, попытался произнести хоть слово, но лишился чувств еще до того, как в него вновь полетели проклятия.
***
Его тело вновь трясло в жутком ознобе. Он посмотрел на свои руки с почерневшими пальцами и не поверил своим глазам. Ногти расслоились так сильно, что несколько сошли вовсе. Суставы скрючило, превращая конечности в подобие птичьих лап. Скрипя зубами от ноющей боли, расходящейся по всему телу, он поднялся на колени, оглядываясь по сторонам. Плохо освещенное помещение с одним-единственным крохотным окошком, было полностью выстроено из каменных глыб. Потолком служил щит из деревянных досок, а по земляному полу была разбросана солома. Складывалось ощущение, что Чернова бросили в некое подобие темницы, где даже деревянная дверь, обшитая железом, выглядела неприступной.
Он попытался подняться на ноги, но металл, врезавшийся ему в лодыжку, удержал от возможности встать. Чернов задрал штанину, обнаружив, что прикован цепью к металлическому кольцу, вделанному в стену.
– Это тюрьма?! – прошептал он, опустившись на соломенную подстилку и прижимая к груди искалеченные руки. Его пальцы, которые еще не так давно могли держать скальпель, умело орудуя в теле человека, теперь выглядели как обожженные ветки дерева. Они совершенно не слушались, трясясь, словно листья от порывов ветра.