Кровоточащие сердца

Хамм Эмма

Мэв не хотела быть его любовницей.

Да?

Она положила зеркало на туалетный столик и плюхнулась на кровать. Широко раскинув руки вокруг себя, она уставилась в темный потолок и поняла, что больше не понимала, что делает.

Голос Церкви шептал, что ей нужно, чтобы священник был здесь. Леон был единственным человеком, который мог провести ее через этот момент испытаний, когда она вышла за рамки обычной реакции. Сколько раз в жизни ей говорили, что дочери ведьмы нужно божественное руководство?

До сих пор трудно было вырваться из этих мыслей. Она каждый день боролась с этим голосом в голове,

который говорил ей, что она злая, неправильная и ненормальная.

Но этот мужчина… Он очаровал ее. Каждый дюйм его тела был искушением, а его взгляд обещал ей приключения на всю жизнь. Более того, она чувствовала силу в его словах.

Он поглотил ее душу, когда поцеловал ее в ответ. Мартин хотел забраться внутрь нее. Она знала это без сомнения. А что было бы, если бы он это сделал? Попадет ли она полностью под чары вампира и никогда не сможет вернуться к себе?

Мэв подхватила эту мысль. Она покрутила это в уме и поняла, что, может, это не так уж и плохо.

Она поднялась с кровати и медленно переоделась. Тусклый коричневый цвет раздражал ее чувства после того, как она носила прекрасное платье, которое подарил ей Мартин. Нежное скольжение атласа по ее коже превратилось в зависимость. Она хотела почувствовать это снова. Она хотела снова почувствовать себя красивой.

Мэв вздохнула и натянула через голову хлопчатобумажную ночную рубашку. Не важно, как она себя чувствовала. Это платье не вернется на ее тело в ближайшее время, потому что она все еще была женщиной, расследующей вампира.

Забравшись в постель, она запрокинула голову и посмотрела на звезды за окном. Ей можно было зашторить окно и спрятаться от лунного света. Но сегодня она не хотела избегать вампира.

Возможно, она развлечет вампира в вечерних тенях.

ГЛАВА 20

Мартин знал, что время было на исходе. Как не знать этого?

Он снова был в стене. Скрывался, как чудовище, которым она считала его, когда впервые прибыла. И каждой частичкой ему хотелось еще раз проскользнуть сквозь фальшивую спинку ее шкафа в комнату.

Он делал это раньше. Она никогда не поднимала эту тему, будто

думала, что он не входил в ее комнату и не пил кровь из ее бедра. Он мог сделать это снова. Так легко.

Почему жажда крови была такой сильной? Он хотел ворваться в комнату и высосать ее досуха, мгновенно превратив ее в такого же вампира, как он. Его клыки болели от желания, хотя он знал, что не может. Не должен.

Он не хотел.

Мартин напомнил себе, что он ушел далеко от монстра, который хотел только пить кровь и не мог видеть человека за плотью. Ему не нужно было вламываться в ее комнату посреди ночи, как юнцу, который никогда раньше не пробовал женской крови.

И все же, даже со всеми этими мыслями в его голове, ему потребовалось очень много времени, чтобы разжать кулаки.

Зверь рвал его ребра, обвивал когтями живот и впивался в него, он едва мог дышать. Он должен был что-то съесть. Ему нужно было пить кровь, чтобы облегчить мучения в груди, но он не мог. Крови было недостаточно, чтобы поддерживать такое поведение, и он не знал, когда получит еще.

Крови нельзя было жалеть просто потому, что он не мог контролировать свои побуждения. Но надо было работать быстрее.

Если он не будет осторожен, его желания переполнят его. Он должен был убедиться, что она поддалась каждому греху.

Он знал, что она познала зависть. Их эпизод с зеркалом доказал, что она хотела быть похожей на других женщин. Тех, кто утверждал, что ни один мужчина никогда не посчитает ее привлекательной.

И, конечно, жадность уже давно стала ее грехом. Но он не был так уверен в гордыне. Что он намеревался исправить довольно быстро.

Но он должен привести план в действие сейчас, иначе он никогда не исполнится.

Он пронесся по коридору подальше от соблазна ее длинных ног, торчащих из-под одеяла. Вдали от сердцебиения, которое он слышал сквозь стену, и тихого вздоха, который сорвался с ее губ, когда она заснула. Ему нужно было пространство от этой красивой женщины, и если он не получит этого пространства, то взорвется.

Вскоре он снова поведет ее в оперу. Он претворит свой план в жизнь, и все, что ему нужно, это небольшая помощь Джентри.

Мартин ворвался на кухню, как буря.

— Джентри! — крикнул он. — У меня есть другой план, и ты в центре всего этого, мой дорогой мальчик.

Упомянутый юноша сидел за массивным кухонным столом с маленьким круассаном, поднесенным к губам.

— Я?

— Да. Ты, — Мартин выдвинул стул и сел напротив единственного друга, который у него был. — Два греха позади, без вопросов, но у нас мало времени. Этот священник вернется с кавалерией в любой момент. Мне нужно убить двух зайцев одним выстрелом.

Губы Джентри сдвинулись в сторону.

— Или одну птицу с двумя грехами?

— Сейчас не время для шуток. Хотя… — Мартин сделал паузу и указал на него. — Это было неплохо.

— Я знаю, — Джентри откусил большой кусок своего сладкого ужина. — Что вы хотите, чтобы я сделал?

— Я думаю, что опера по-прежнему лучший вариант. Зависть. Я думал, что плохо наряжу ее в оперу и заставлю ее завидовать тамошним женщинам, но я думаю, что смогу добиться того же с помощью слов и ее выбора платья, которое она хочет, — он провел пальцами по волосам. — Но, боюсь, на этом у меня закончились идеи.