Круче некуда
Шрифт:
– Рядом с домом Гобы не было никакой машины.
– Ты говорил, что это скверный район. А Гоба мертв уже двое суток. Угонщики не пройдут мимо машины, которая двое суток стоит без присмотра.
– Ага.
– Но ведь ты и на это не купишься?
– Не знаю, – сказал Курц. – Я знаю лишь то, что в среду в гараже был еще один человек. Который, скорее всего, сидел за рулем, когда машина проломила шлагбаум. Гоба не смог бы добраться до дома без посторонней помощи. Я даже не уверен в том, что он самостоятельно поднялся
– Ты сказал, что там повсюду пятна крови и следы. И отпечаток руки на кухонной двери.
– Ага.
– И еще ты сказал, что все выглядит так, будто он судорожно рылся в аптечке в поисках бинтов и обезболивающих, – напомнила Арлин, пуская клубы дыма и пощелкивая ногтями.
– Ага.
– Не было отпечатков ног на пятнах крови или других отпечатков рук?
– Нет, – ответил Курц. – По крайней мере, я не заметил. Тот, кто тащил его наверх, хотел представить дело таким образом, будто Гоба поднялся туда сам.
– Его друг?
– Возможно. Интересный друг, который не везет Гобу в больницу, несмотря на серьезное ранение.
– И получает в награду докладную ОР в полицию.
Она права, подумал Курц. Врачи обязаны направлять в полицию докладные о больных, поступивших с огнестрельными ранениями.
– Бьюсь о заклад, в Локаване есть врачи, причем йеменцы по национальности, которые чудесно спустили бы это дело на тормозах. Везде отыщутся медики, которые тебя заштопают, не посылая никаких ОР. За соответствующие деньги.
– Гоба был небогат.
– Ага.
– Джо, – сказала Арлин, глядя на усеянную кнопками карту, – ты что-то не договариваешь по поводу этой ситуации с человеком, убивающим наркоманов и дилеров. Почему ты согласился работать на Гонзагу и на эту женщину, но не хочешь этим заниматься?
– Что ты имеешь в виду?
– Тут есть что-то еще.
Курц покачал головой, от чего к горлу снова подступила тошнота.
– Арлин, хочешь заказать чего-нибудь поесть из этого китайского ресторанчика, который недалеко от нас? Или мне тебя пригласить?
Арлин ткнула сигарету в пепельницу.
– Ты сегодня хоть что-нибудь ел?
– Вроде бы.
Она снова издала фыркающий звук.
– Посиди здесь, Джо. Отдохни пару минут. Я спущусь вниз, что-нибудь закажу и принесу сама.
Выходя, Арлин похлопала Курца по плечу. Он чуть не подпрыгнул, поскольку уже наполовину спал.
Телефонный звонок снова вывел его из дремы.
– Джо Курц? Это детектив Кемпер. Я просто хотел сообщить вам, что мы, похоже, нашли того, кто стрелял в вас и офицера О‘Тул в эту среду.
– И кто это? – спросил Курц.
– Завтра прочтете в газетах, – ответил чернокожий коп. – Все выглядит так, будто этот парень хотел убить исключительно офицера О‘Тул. Если мы найдем связь между вами и стрелявшим, вы сразу же об этом узнаете. От меня.
– Не сомневаюсь, – ответил
Кемпер положил трубку.
Курц достал из кармана дневник Гобы и снова принялся перелистывать его. Все страницы были датированы. Гоба ставил число на европейский манер – сначала день, потом месяц, потом год. Большинство записей были на арабском. Те немногие, что на ломаном английском, прямо криком кричали о ненависти Гобы к офицеру по надзору, этой "сионистской суке" О‘Тул, укравшей у него будущее, не дающей ему жениться на любимой девушке, принуждающей его вернуться в преступный мир, дискриминирующей арабов, входящей в тайную организацию сионистов, и прочее ля-ля.
Записи делались шариковой ручкой. Твердый кончик, отлично. Курц пролистал блокнот до последней страницы. От вырванного листка остался лишь корешок. Курц достал из стола карандаш и начал методично штриховать пустую страничку, почти без нажима. Вмятины, оставленные шариковой ручкой, проступили практически сразу же.
Когда Арлин вернулась с едой, Курц спал, сидя за столом. Она аккуратно разбудила его, чтобы заставить немного поесть. Помимо китайской еды, она принесла две бутылки охлажденного чая.
Они сели за ее стол, взяли в руки палочки и с минуту молча ели. Потом Курц подвинул к ней блокнот Гобы, открытый на заштрихованной странице.
– Как это тебе?
Не выпуская из руки палочки, Арлин подвинула блокнот под лампу и с минуту рассматривала страницу, то приближая, то удаляя от нее свои очки.
– Не все буквы. Куча ошибок. Последняя фраза читается примерно так: "Я не могу… жить с… этой виной", что-то вроде. Пропустил букву "и". Потом: "Я тоже должен умереть".
Арлин посмотрела на Курца.
– Гоба написал предсмертную записку? Перед самоубийством?
– Ага. Здорово, правда?
– Нелогично… Подожди. Цифры сверху. Она датирована четвергом.
– Ага-ага.
– Ты же не говорил о следах крови в спальне, Джо? Он не заползал туда?
– Именно так.
– Итак, его дневник говорит о том, что он не может жить с чувством вины за убийство О‘Тул и, возможно, тебя. И собирается покончить с собой. На следующий день после того, как он умер от потери крови.
– Своеобразно, не правда ли? – сказал Курц.
– Но эту страницу вырвали, – продолжала Арлин, отодвигая блокнот в сторону и снова тыкая палочками в мясо с брокколи. – Может, тебе и не стоило забирать этот блокнот, Джо. Копы нашли бы его и выяснили содержание пропавшей страницы практически тем же способом, что и ты.
– Возможно.
– И тогда бы они знали, что это самообвинение подложно, – сказала она, поправив очки. – Но ты не предоставил им этой возможности.
– Не совсем, – возразил Курц. – Судя по всему, это единственное мое преимущество в имеющейся ситуации, представляющей собой полное дерьмо.