Круг Ландау
Шрифт:
Из монографии о М.П. Бронштейне процитируем примечательное сравнение его с Ландау, которое сформулировал бывший студент Бронштейна В.Я. Савельев. «По внешнему виду МП отличался от Ландау, как Штепсель от Тарапуньки <популярный дуэт украинских эстрадных артистов-сатириков середины XX века; Штепсель был полненький и коротенький, а Тарапунька — тощий и длинный. — Прим. Б.Г.>. Во внутреннем содержании сходства тоже было немного: добрый юмор Бронштейна сильно отличался от злого сарказма Ландау. Студентов никогда не преследовал и не издевался над ними. Страшно удивлялся, если студент знает хоть что-нибудь. Всем ставил пятерки» [Горелик, Френкель, 1990. С. 85].
* * *
Кружок, возникший вокруг Ландау в конце 1920-х годов в Ленинграде, оказался весьма плодотворным. Как пишет А.С. Сонин, «члены кружка отличались и хорошими теоретическими работами в труднейших областях квантовой теории и теории относительности, и неукротимым юношеским темпераментом
Съезд был проведен благодаря инициативе и усилиям академика А.Ф. Иоффе. Он оказался прекрасно организованным, в СССР впервые приехали самые знаменитые физики мира: Бор, Дирак, Дебай, Бриллюэн и другие иностранные участники. Благодаря знанию немецкого и французского языков Ландау свободно общался с ними. Этот съезд явился началом вхождения Ландау в мировую физическую элиту.
Необходимо подчеркнуть, что до войны в советской физике преобладающее положение занимали ленинградские ученые, а среди них — физики из ЛФТИ. Создателем ЛФТИ в 1923 г. и многолетним его директором был А.Ф. Иоффе, именем которого сейчас называется институт.
• Справка:Абрам Федорович Иоффе (1880–1960) — академик, лидер советских физиков в 1920—30-е гг. Родился в г. Ромны, окончил Петербургский технологический институт в 1902 г. Несколько лет работал в лаборатории В.Рентгена в Мюнхенском университете. В 1906 г. вернулся в Петербург и стал работать в Политехническом институте. В 1919 г. создал в нем физико-механический факультет, деканом которого проработал до 1948 г. Этот факультет закончили многие будущие академики. Иоффе инициировал также создание на базе ЛФТИ сети первоклассных физических институтов в СССР: в Харькове (знаменитый УФТИ, которому посвящена отдельная глава в нашей книге, поскольку в нем в 1930-е гг. работал Ландау), Свердловске, Томске, Днепропетровске, а также Института химической физики и Электрофизического института (сначала в Ленинграде, затем в Казани и Москве). К физической школе Иоффе принадлежали его ученики и ближайшие сотрудники, звездные физики первой величины: А.П. Александров, А.И. Алиханов, Л.А. Арцимович, П.Л. Капица, И.К. Кикоин, Г.В. Курдюмов, И.В. Курчатов, А.И. Лейпунский П.И. Лукирский, Н.Н. Семенов, Ю.Б. Харитон, Я.И. Френкель, К.Д. Синельников. Можно сказать, что эти ученые предопределили не только развитие физики в стране, но и судьбу всей нашей огромной страны, а тем самым в значительной мере и всего мира. Физики называли своего лидера между собой «папа Иоффе», считали его руководителем советской физики в целом. Первоначально именно ему Сталин предложил возглавить научное руководство Атомным проектом СССР, однако Иоффе убедил его назначить на эту должность молодого профессора Курчатова. Иоффе был Героем Социалистического труда и лауреатом Сталинской премии. В разные периоды жизни становился мишенью яростных идеологических кампаний и интриг. Ленинская премия ему была присуждена лишь посмертно.
Ландау относился к Иоффе с сарказмом. По крайней мере так было в начале 1930-х гг. Он умышленно коверкал фамилию Иоффе (Joffe), произнося ее как «Жоффе» — так, как если бы в ней немецкий «йот» звучал по-французски. Ударение, однако, он делал на первый слог, отчего в звучании фамилии можно было услышать неприличный намек (об отношении Ландау к Иоффе см. также в Гл.8). Это, кстати, один из явных штрихов в характере Ландау, о котором позже Капица напишет Сталину: «…он задира и забияка, любит искать у других ошибки и, когда находит их, в особенности у важных старцев, вроде наших академиков, то начинает непочтительно дразнить. Этим он нажил много врагов»
Ю.Б. Харитон в своих воспоминаниях о А.Ф. Иоффе так описывает один эпизод с участием Ландау, фамилию которого из деликатности не называет: «Однажды один из блестящих молодых теоретиков докладывал на институтском семинаре появившуюся в литературе работу Г.А. Гамова об испускании альфа-частиц как о процессе прохождения сквозь барьер. В конце докладчик начал обсуждать математический вывод и показал, что все это можно сделать гораздо красивее. Абрам Федорович с необычайным для него раздражением прервал докладчика, сказав: “Разве дело в красоте способа вывода — важна сама идея!” [Юлий Борисович Харитон…, 2005, С.89].
В другой статье Ю.Б. Харитон, описывая тот же эпизод, по памяти воспроизводит слова Иоффе несколько иначе: “Неужели вы не понимаете, что совершенно не существенно, как такой важный результат получен? “[Там же,
Нам кажется, что столь резкая реакция Иоффе была по существу неоправданна. Ведь Ландау изложил выдающуюся работу Гамова, не умаляя ее значения. В заключение он сделал то, что совершенно допустимо и вообще очень полезно — показал более простой вывод формулы, описывающей эффект. Известно, что в подобных ситуациях Ландау был особенно силен. Реакция Иоффе была, на наш взгляд, чисто личностной — именно Ландау его особенно раздражал и, вероятно, заслуженно. Кроме того, не всегда ведь важно, что говорят, но всегда важно, как говорят. А мы не знаем, в каком тоне Ландау излагал свою рационализацию. Иоффе же, восхищенный результатом Гамова, решил уязвить Ландау. Во всяком случае, это еще раз показывает, что относились они друг к другу с антипатией, что и предопределило в скором будущем переезд Ландау в Харьков. А пока…
В физике твердого тела хорошо известен дефект кристаллической структуры, открытый Я.И. Френкелем, называемый френкелевской парой (это междуузельный ион и ассоциированная с ним вакансия). Между тем в начале 1930-х гг. в теоротделе ЛФТИ, возглавляемым Френкелем, появилась френкелевская троица, позже прославившаяся на весь мир: Гамов, Ландау и Иваненко, к которым позже примкнул Бронштейн. В этом же отделе работал и В.А. Фок, который, однако, держался обособленно и скромно. А «джазисты», в особенности их первая тройка, не очень скрываясь, не только высмеивали диалектический материализм, но и не стеснялись говорить об отсталости в физике современных профессоров и академиков. Как пишет Г.Горелик: «Уж если добродушный Я.И. Френкель обозвал троицу — “Хамов, Хам и Хамелеон”, то, значит, было за что». Г.Горелик сообщает, что эту остроту он узнал из писем Н,Канегиссер своей сестре Е.Канегиссер, которые последняя переслала ему в 1984 г. для монографии о М.Бронштейне. А вот еще одно из высказываний Я.И. Френкеля по адресу «Джазистов», которое сообщает тот же источник: «На одном Драматическом заседании, где Яша <Я.И. Френкепь> подчеркивал свой материализм, его упрекнули в идеологии его «учеников». Он сказал: «Можете взять себе этих учеников. Они, змееныши, и сами меня клюют» [Горелик, Френкель, 1990. С. 89; Горелик, 1991]. Среди этих «змеенышей» сам Френкель явно выделял Бронштейна. В 1930 г. он писал: «Мне везет на ассистентов. Аббата <прозвище Бронштейна> я считаю самым талантливым» [Там же, С. 84].
• Справка:Яков Ильич Френкель (1894–1952) — физик-теоретик, член-корреспондент АН СССР. Родился в Ростове-на-Дону. Окончил Петроградский университет в 1916 г. В 1918–1921 гг. преподавал в Крымском университете. В 1921 г. перешел в ЛФТИ, где вскоре стал заведующим теоротделом. Одновременно стал преподавать в Ленинградском Политехническом институте, где в течение 30 лет возглавлял кафедру теоретической физики. Автор основополагающих работ по теории металлов, полупроводников и диэлектриков; открыл экситоны, туннельный эффект на контакте «металл — полупроводник», построил кинетическую теорию жидкостей на основе рассмотрения колебательно-поступательного движения молекул; в астрофизике вычислил предел массы стабильной звезды; написал ряд книг по теоретической физике, которые являлись научно-учебной базой в этой области до появления курса Ландау-Лифшица.
Яков Ильич был смелым и принципиальным человеком. Для его характеристики с этой стороны достаточно привести следующий отрывок из его публичного выступления против официальной марксистско-ленинской философии. В декабре 1931 г. в Ленинграде состоялась 8-я Всесоюзная конференция по физико-химии. Беспартийного Френкеля вызвали для объяснений на собрание членов ВКП(б) участников этой конференции по поводу его неправильного, по их мнению, методологического подхода в сделанном им научном докладе на пленарном заседании конференции. Вот фразы Френкеля, записанные участниками разбирательства, опубликованные историко-физиком А.С. Сониным: «Диалектический метод не имеет права претендовать на руководящую роль в науке. В нашей политике допускается чрезвычайно вредный перегиб навязывания молодежи взглядов диалектического материализма. <…> Ни Ленин, ни Энгельс не являются авторитетами для физиков, книга Ленина <«Материализм и эмпириокритицизм» — книга, канонизированная при Советской власти, служившая обязательной философской базой для всех научных работников СССР. — Прим. Б.Г.> сводится к утверждению азбучных истин, из-за которых не стоит ломать копий. Ваша философия реакционна. <…> Не может быть пролетарской математики, пролетарской физики и т. д. <…> Вы ставите знак равенства между антидиалектическим мнением и антисоветским настроением. Я предан советской власти, но не признаю диамата <…> Я не считаю для себя нужным плыть по течению или говорить одно, а думать другое, как некоторые. <…> Я один только как друг партии говорю открыто, что не признаю диалектического материализма, а многие специалисты боятся это сказать» [Сонин, 1994. С. 36].