Круг Ландау
Шрифт:
В начале 30-х Д.Л. Ландау с женой переехали в Ленинград и поселились у Пяти Углов, у сестры Д.Л. Ландау Марии Львовны. Э.Рындина пишет:
«Деду было уже за 60, но он продолжал работать дома: вел инженерные расчеты в нефтяной области и посылал их в канцелярию Молотова, оттуда приходили увесистые конверты с ответами, и расчеты продолжались. Когда началась война, перед мамой <Софьей> встала дилемма: уехать на Урал, где ее группа проектировала титановый завод, и вывезти меня из Ленинграда, но при этом бросить папу и деда, который только что потерял бабушку, или остаться с ними и отправить меня одну в эвакуацию. Фактически именно дед уговорил маму, что она должна ехать, чтобы в первую очередь спасти ребенка. Потом папа привез деда к нам, в Челябинск, и мы были вместе до самой его смерти.
Дед
Дед убежденно верил, что если в каком-нибудь государстве начинают преследовать евреев, то это государство непременно должно погибнуть. Может быть, это была одна из причин, по которой он твердо верил в победу над фашистами.
Дау присылал деду (не без маминой подсказки) ежемесячно денежные переводы из Казани с короткими записочками, чему дед очень радовался.
Я была девяти летней девочкой в 1943 году, когда у него случился инсульт, и его забрали в больницу, где я видела его в последний раз» [Рындина, 2004, № 5].
В опубликованных в 1991 г. документах дела арестованного в 1938 г. Л.Д. Ландау есть запись: «Ландау признался в том, что будучи озлобленным арестом своего отца — Давыда Львовича Ландау — инженера, осужденного в 1930 году за вредительство в нефтяной промышленности на 10 лет заключения в лагерях (впоследствии был освобожден), в отместку за отца примкнул к антисоветской группе, существовавшей в Харьковском физико-техническом институте» (см. № 9, Справка в Приложении). Сведения были, очевидно, умышленно искажены. Арест и освобождение Д.Л. Ландау произошли в 1929 году, и не было никакого осуждения на 10 лет. Это все официально выяснила Э.Рындина, написав запрос в КГБ СССР в начале 1990-х гг. Она сообщает:
«Я решила провести небольшое расследование и отнесла запрос в ленинградское управление КГБ. Примерно через месяц пришел ответ:
“Уважаемая Элла Зигелевна! Проверкой, проведенной по архивным материалам УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области и информационного центра ГУВД Ленгорисполкомов, данных об аресте Вашего деда ЛАНДАУ Давида Львовича не обнаружено. Начальник подразделения А.Н. Пшеничный”.
Так как я точно не знала, в каком году Давид Львович и Любовь Вениаминовна переехали из Баку в Ленинград (возможно, в 1930-31 гг. они еще были в Баку), то я обратилась в КГБ города Баку с тем же запросом. Через некоторое время из Министерства национальной безопасности Азербайджанской республики пришел ответ:
“Уважаемая Элла Зигелевна! Ваш дед — Ландау Давид Львович, 1866 года рождения, проживавший в гор. Баку по адресу: улица Красноармейская, дом 17 и работавший инженером-технологом «Азнефти» был задержан в марте 1929 года Экономическим отделом АзГПУ по обвинению в незаконном содержании золотых монет дореволюционной чеканки. Деньги были обнаружены при обыске в тайнике квартиры Вашего деда. Давид Львович себя виновным в нарушении валютных операций не признал, а найденное золото объяснил как свое сбережение с дореволюционного времени. Также сообщаем, что Коллегия АзГПУ от 5.09.29 г. решила выдать Ландау взамен обнаруженных золотых монет совзнаки по номинальному курсу того дня, а Вашего деда освободить.
Других данных о судьбе Ландау Д.Л. в архивном деле не имеется.
Начальник отдела Ш.К. Сулейманов”».
Мать Л.Д. Ландау Любовь Вениаминовна Ландау-Гаркави (1876–1941) родилась под Могилевом в бедной еврейской многодетной семье. В 19-летнем возрасте закончила в Могилеве женскую гимназию и занялась репетиторством. Затем преподавала в частной школе в Бобруйске, скопила денег и в 1897 г. отправилась в Швейцарию, в Цюрих, где один год проучилась на Естественном факультете университета. Вернувшись в Россию, она сумела получить вид на жительство в Петербурге у самого генерал-губернатора (без разрешения евреям было запрещено жить в столице). Там Любовь Гаркави закончила Еленинский повивальный институт, стала принимать роды. В 1899 г. поступила в Женский медицинский институт (ныне 1-й мединститут Петербурга). Одновременно работала в нем сверхштатным
В гимназии, куда Лев поступил в свои 8 лет, он не имел себе равных по точным наукам, но ненавидел уроки по русскому языку и литературе. Несмотря на то, что мальчик с интересом читал русских классиков, он терпеть не мог писать сочинения. Однажды получил «кол» за сочинение по роману «Евгений Онегин». В сочинении не было ни одной орфографической ошибки, но гнев учителя вызвала фраза: «Татьяна была довольно скучной особой». Учитель пожаловался отцу. Произошло крупное объяснение с сыном. В этом разговоре рельефно проступает одна из главных черт характера Льва Ландау — его приверженность прямому выражению своих взглядов и отвращение к насилию — поэтому есть смысл привести основные фразы из разговора (по книге М.Бессараб):
Отец: Неужели ты не в состоянии получить приличную отметку по такому легкому предмету, как словесность?
Сын: Есть предметы, по которым стыдно получать выше тройки.
Отец: Я требую, чтобы словесность у тебя шла отлично! И пиши поаккуратней, круглыми буквами, с наклоном.
Сын: Это насилие, папа. А всякое насилие мерзко и недостойно человека.
Внушение не подействовало. На вопрос учителя, что думал Лермонтов, когда писал «Героя нашего времени», Ландау ответил, что никто не может этого знать, кроме самого Лермонтова. За что опять получил «кол». При этом Лермонтов был самым любимым поэтом Ландау в течение всей жизни.
В 1920 г., на 13-м году жизни, Ландау получил аттестат. Но в этом возрасте в университет еще не брали, и Лев на какое-то время остался без видимых занятий. Пришлось выслушивать разговоры родителей на тему: «одних способностей мало; если не трудиться, они заглохнут, и человек превратится в полнейшее ничтожество». Такие фразы больно травмировали неустойчивую психику подростка. И впервые (по его признанию, сделанному много позже), Лев обдумывал способ самоубийства. Предотвратила роковое событие книга Стендаля «Красное и черное». Жюльен Сорель, с потрясающей силой воли противостоящий враждебному окружению, на всю жизнь стал наиболее ярким литературным героем для Ландау. Мальчик решил стараться подражать герою Стендаля. К тому же родители наконец решились отправить Льва вместе с сестрой Соней в Коммерческое училище. Лев по-прежнему увлекался едва ли не одной математикой. Он быстро прорешал все примеры из задачников того времени (Шапошникова и Вальцова). В 12 лет самостоятельно освоил дифференцирование, а в 13 лет — интегрирование. Любопытно, что при этом он не очень ценил геометрию: задачи казались слишком примитивными.
В 1922 г. Лев окончил училище и поступил в Бакинский университет, сразу на два факультета — физико-математический и химический (тогда это разрешалось). Но через год оставил химфак и окончательно избрал своей профессией физику.
В университете Ландау был моложе всех, но очень скоро снисходительное отношение студентов к нему сменилось уважительным. Лев неоднократно решал предлагаемые задачи различными способами — оригинальнее и проще, чем те способы, которым их учили. Иногда ввязывался в споры с профессором математики — в результате профессор признавал его правоту и поздравлял талантливого студента.