Круг замкнулся
Шрифт:
– Скорее всего, – задумчиво сказал Кунцевич, прошёлся по номеру и остановился у кровати, на которой несколько часов назад так приятно провёл время. Ему сделалось не по себе.
– Тело в постели обнаружили? – спросил он у следователя.
– Да. Револьверчик на полу валялся, под правой рукой. Входное отверстие имеет характерные следы от пороховых газов, указывающие на то, что выстрел был произведён в упор. Следов борьбы на теле не обнаружено, ночная рубашка повреждений не имеет. Бумажник и кошелёк на месте, наличных денег – 467 рублей. Драгоценности – в прикроватной тумбочке. Серьги, кольца, браслет и цепочка. Даже на первый взгляд – вещи весьма дорогие. Очевидно, что похищено ничего не было. Так, что самоубийство, Мечислав
– А труп вскрывать будете?
– Можно было бы обойтись и без вскрытия – причина смерти очевидна, но наш прокурор требует вскрывать трупы по всем делам. Желаете присутствовать?
– Если вы не возражаете. А из какого именно револьвера она застрелилась?
– Из дамского «Браунинга» [3] , калибра две с половиной линии [4] .
– А выстрел кто-нибудь слышал?
– Нет. Вы, например, слыхали?
Кунцевич отрицательно покрутил головой:
3
В конце 19 – начале 20 в. только начинавшие входить в обиход многозарядные пистолеты повсеместно называли револьверами.
4
6,35 мм.
– Но я сплю очень крепко. «Да и устал вчера, – добавил он мысленно, – обессилил».
– Очевидно другие постояльцы – тоже. Вас всего четверо во всей гостинице жило. А коридорный, собака, пьян напился, его едва добудились. Если вопросов больше нет, тогда прошу следовать за мной в земскую больницу, доктор заждался уже, наверное.
В прозекторской Кунцевич долго не задержался – он осмотрел труп, и не дожидаясь, пока врач начнёт пилить черепную коробку помещицы, вышел на свежий воздух. «Всё-таки убийство, – подумал он. – Рассказать, или промолчать? Уж больно неохота возвращать себе статус подозреваемого». Подумав с минуту, Мечислав Николаевич принял решение, и, протиснувшись через толпу ожидавших приёма мужиков и баб, зашагал к гостинице.
– Во сколько поезд на Москву, любезный? – поинтересовался он у портье.
– Без четверти четыре.
– Чёрт, на этот я уже не успеваю, – расстроился титулярный советник, взглянув на часы. – А следующий?
– Тоже без четверти четыре, только завтра. Он один у нас.
– Пошлите кого-нибудь за билетом во второй класс.
– Слушаюсь.
– Я смотрю, немного у вас постояльцев.
– Не сезон-с. Когда ярманка, или съезд какой, раскладные кровати в номера ставим, а по эту пору если трое-четверо господ живут, уже хорошо. Вот дороги подсохнут, поедет помещик в город по делам, али по магазинам – веселее станет.
– Сейчас тоже четыре человека живёт?
– Поутру четверо жило, а сейчас двое осталось – вы да господин землемер. Он уже вторую неделю живёт, конца распутицы дожидается.
– А четвёртый гость стало быть съехал?
– Съехали-с, на вокзал его извозчик повёз.
– А кто таков был?
– Немец какой-то. – Портье открыл толстенную книгу и прочитал, – Карл Иванович Кречмер из Москвы. Вчера приехали-с.
– Что же это он так быстро восвояси собрался?
Портье только пожал плечами.
– Кречмер, Кречмер… Знавал я одного Кречмера. Невысокий такой, светлый, бороду бреет…
– Никак нет, напротив, росту вершков девять [5] , брюнет-с, а вот насчёт бороды угадали, бреют-с. Зато усы, – портье посмотрел на Кунцевича, – почти как у вас, роскошь, а не усы!
– Нет, такого Кречмера я не знаю. Спасибо, братец!
Отблагодарив служащего полтинником, сыщик пошёл было в номер, но быстро вернулся:
– Скажи, а убитая барыня ни за чем не посылала?
5
В
– Письмецо велели отнести-с, а более никаких приказаний не было.
– Письмо? А когда?
– Почти сразу, как только приехали.
– А по какому адресу следовало письмо отправить?
– Не знаю, адрес не читал-с.
– А кто его на почту снёс?
– Митька, рассыльный наш.
– Позови его, может он адрес вспомнит.
– Позвать конечно можно, только толку от этого не будет – неграмотен он.
Номер, занимаемый землемером, находился в противоположном от «генеральского» конце коридора. Постоялец открыл дверь, даже не поинтересовавшись, кто стучит. Всклокоченная шевелюра, застрявшие в бороде крошки, жилетка на голое тело, а главное стоявший в номере запах, однозначно говорили о том, что жилец так долго не покидает своего временного пристанища отнюдь не из-за распутицы. Чиновник межевого ведомства с трудом сфокусировал взгляд на госте и задиристо сказал:
– Вы кто? А, понятно кто. Из второго?
– Да, – удивился титулярный советник.
– Что, претензии предъявлять явились?
– Претензии? – непонимающе переспросил Кунцевич, – с чего бы это мне предъявлять вам претензии?
– Ну как же! Ведь это я сообщил полиции о вашем ночном визите к покойной. Но, это мой долг, и потому вины за собой никакой не чувствую. А если хотите стреляться, то будем стреляться. Только… Послушайте, а нет ли у вас водки? Очень, знаете ли хочется выпить. Буквально рюмашку – две, и я буду готов.
– Водки нет, но можно позвонить и её вам доставят.
– Не доставят. Капитон Андреевич запретили-с.
– Капитон Андреевич? Кто такой Капитон Андреевич?
– О! Это страшный человек! Потомственный помещик, дух крепостничества впитал с молоком матери, и потому ведёт себя, как деспот. Явился сегодня, хотел силой меня к себе в именье отвезти, еле я от него отбился… Теперь за доктором побежал!
– Я ничего не понимаю! Какой деспот? Какое имение? Какой доктор?
– Что здесь может быть непонятного? Я должен отмежевать у него несколько участков – он их продавать собирается. Я приехал, дорог нет, лошадей нет, пришлось ждать. Скучно, ни дам, ни общества. Ну я и запил. И вот пью-с. Он не дождался, сам за мной приехал, и давай права качать! Можно подумать, что я у него в услужении. А не угадал, братец, не угадал! Я – чиновник губернского правления, я среднее образование имею! У меня чин! Стреляться! – неожиданно землемер утратил пыл, прошёл в номер и сел на кровать. – Впрочем, доктор должен помочь. Говорят, сейчас есть капли, выпил – вмиг похмелье проходит. Мне, признаться, и самому пить надоело. Но не могу-с, боюсь умру, если не выпью. Послушайте, голубчик, не сочтите за оскорбление, но… Не будете ли вы столь любезны сходить в ресторан и принесите мне сороковочку [6] , а?
6
1/40 ведра, около трёхсот граммов жидкости.
– Хорошо, принесу.
– Век благодарен буду! Только лично принесите, никому не поручайте – прислуга не понесёт, Капитона Андреевича забояться.
Получив водку, землемер зубами разгрыз сургучную пробку и ополовинил бутылку прямо из горлышка. На лице у него заиграла блаженная улыбка.
– Прошу простить, я вам не представился – Зенон Юлианович Чернявский, коллежский регистратор, младший землемерный помощник.
– Мечислав Николаевич Кунцевич, титулярный советник.