Круг замкнулся

Кнут Гамсун

— Ольга… ну она… она…

— Ты почему замялась?

— Я ничего про нее не знаю. А ты где живешь? — вдруг спросила она.

— Живу? В «Приюте моряка», разумеется. На первых порах.

— Я потому спрашиваю, что нашла в капитанской каюте все твои вещи и перенесла их в свой домик.

— Там была какая-то одежда? — спросил он. — Да, да, теперь припоминаю. В твой домик на берегу, говоришь?

— Я их переправлю в «Приют».

— Как? И речи быть не может. Я их сам заберу. Отличные костюмы, припоминаю, первого сорта.

Если их надеть, мне Гулликсен, пожалуй, опять предоставит кредит.

Лолла покачала головой и, придя в отчаяние, окончательно сдалась.

— Ты, верно, и не помнишь больше, что когда-то был капитаном на «Воробье»?

— Ну как же не помнить?! Твоя стряпня, немой штурман…

— Не умри он от рака, то купил бы эти акции. Тогда они не пропали бы.

— Подумать только!

— Вот ты все шутишь. А почему ты сбежал?

— Не будь такой сердитой, Лолла!

— Я просто спрашиваю, почему ты сбежал?

— Ты этого не поймешь. А что, если я сбежал, чтобы поглядеть на одну могилу? А что, если за тем, чтобы увидеть, как большие кактусы растут под открытым небом? Мы с Анджелой часто ходили смотреть на них, они занятнее, чем все прочие уродцы, потому что для них естественно быть уродцами. Я и Анджела тоже были такими, вот почему мы так часто ходили смотреть на кактусы. А вдобавок я хотел отыскать Лоуренса, друга, который когда-то у меня был. Не знаю, помнишь ли ты, как я про него рассказывал.

— Ты его нашел?

— Да. Но они лишили его жизни.

— Ох!

— Да, взяли и убили его. Я приехал слишком поздно.

— Какой ужас! — И Лолла вздрогнула.

— Ужас, — повторил Абель, — но вообще-то они делают все очень аккуратно, сажают человека на стул и заставляют умереть.

— И его больше нет?

— Он для меня оставил письмо, но я его не прочел.

— Не прочел?

— Да что в нем могло быть такого, в этом письме, чего я не знал бы?

— Может, весточка для той, что в Ирландии?

— А ты про нее помнишь? Дико, что я его не прочел.

— Письмо у тебя с собой?

— Нет, я его там и оставил.

— Ой, — сказала Лолла горестно, — ты весь какой-то странный, во всем странный. Ну почему ты вернулся, раз уж ты уехал?

— Ты вправе так говорить. Твой муж когда-то рассказывал мне про корову и про скворцов, которые предпочитают быть там, откуда они родом, может, и со мной то же самое. Должен сказать тебе, что у тебя необыкновенный муж, Лолла.

— Да, он такой.

— Я однажды долго с ним разговаривал. Он многое понимает.

— Да, — сказала Лолла и поднялась, — теперь мне пора.

— Помочь тебе донести корзину?

— Нет, спасибо.

— Я на днях схожу в твой домик, возьму свою одежду, — сказал он.

После этого он снова сел на скамейку и стал глядеть, как она уходит, как грузно движется по улице. По обыкновению, красиво одета, фигура, правда, грузная, но по-прежнему статная. В былые

дни она непременно попросила бы проводить ее. Хорошо, что она замужем, не будет теперь наведываться в его сарай.

Взяв свою нарядную одежду, он большую часть с помощью старьевщика обратил в деньги, а себе оставил лишь коричневый костюм и сразу стал элегантный, стал важный господин и направился в сторону лесопильни к Алексу и Лили.

Оба оказались дома, сидели за столом и обедали со своими детишками. Детишек теперь было четверо.

Все стулья были заняты, но Лили, красная как рак, вскочила с младенцем на руках.

— Не вставай, не вставай! — воскликнул Абель и сел на край постели.

— Вот ты и вернулся, Абель, — изрек Алекс, — ничего себе тип, бросил всех и подложил нам такую свинью.

Абель сказал, что уже наслышан об этом.

— Штурман угодил в больницу, там и умер, ну а мне пришлось вести корабль. Я и вел лучше не надо, но в последний рейс такая выдалась буря.

— Я про все слышал.

Лили:

— А у тебя все в порядке, Абель?

— Жаловаться не могу. Но вам тоже недурно живется, среди недели на столе мясо, как я вижу.

— Это телячья печенка, — сказала Лили. — Ты много поездил по белу свету, с тех пор как последний раз был здесь?

— Всего только наведался в Америку.

— Ах, если бы составить тебе компанию! — воскликнула Лили.

— А сюда тебя зачем принесло? — спросил Алекс.

— И сам не знаю.

Лили:

— Ну уж ты всегда что-нибудь найдешь, не то что некоторые.

Алекс, запальчиво:

— Ты до сего дня хоть раз сидела голодная?

Лили уточнила:

— Мы получаем пособие, только и всего.

Алекс, еще запальчивей:

— Я спрашиваю, ты до сего дня хоть раз сидела голодная?

— Вот с тобой, Абель, все иначе, ты по-настоящему никогда не опускаешься на дно. Я помню, когда нам было совсем невмоготу, ты угощал нас лососем. Подумать только, по мне, вкуснее лосося ничего на свете нет. Целую банку дал нам тогда.

Они продолжали трапезу, но внезапно Алекс вскочил и придвинул Абелю свой стул:

— Нечего тебе рассиживаться на кровати.

Оба в недоумении уставились на него. Как прикажете Лили, бывшей конторщице, реагировать на подобное поведение?!

— Алекс! — вскричала она.

— Что Алекс, Алекс, — огрызнулся тот. — Я хочу сказать, чтоб ты пересел на стул, если надумал у меня рассиживаться.

Абель пересел на стул.

— Между прочим, я и не собирался рассиживаться у тебя, я просто заглянул к вам. А малыши-то подросли.

— Правда? — спросила Лили. — Слава Богу, они все здоровенькие, старшенький прямо как медвежонок, а младший — тоже мальчик.

Абель дал каждому из детей по кроне. Младший тотчас сунул ее в рот.

— Смотри, чтоб он ее не проглотил! — воскликнул Алекс.