Круги в пустоте
Шрифт:
— И где же ты в середине недели их найдешь? — ядовито парировала Настя. — На весь поселок пять человек осталось, и ни у кого нет, что я, не спрашивала?
— И у Рыбниковых нет?
— Говорят, нет…
Петрушко пожал плечами. Анатолий Иванович Рыбников вполне тянул если не на полновесного «нового русского», то хотя бы балансировал где-то возле. И не дал… Вот свинья… Налоговую, что ли, на него спустить? А, не до того.
— А на станцию ходила?
— Ну что ты глупые вопросы задаешь? Конечно, ходила. В автомате трубку оторвали.
— Ну а попросить позвонить из кассы?
— Тебе пересказать, какими словами она меня послала?
Виктор Михайлович лишь вздохнул.
— Хорошо, давай снова и уже подробнее. Во сколько именно он пошел в лес?
— Обедали в три, он сразу после обеда собрался.
— И что, без звука отпустила?
— Можно подумать, ты бы не отпустил… Господи, да сто раз ведь уже ходил, недалеко же, ну чего с ним может случиться-то? Главное ведь, не на озеро. Какого я с ним скандалить буду? А что если… — она судорожно вздохнула и крепче сжала его руку. — А если все-таки на озеро?
— Маловероятно, — бросил Петрушко. — Ты же знаешь, он свое слово держит. На озеро мы ему одному ходить запретили, и еще не было ни одного случая. Значит, незачем придумывать трагедии… Это, скорее всего, имеет более простые объяснения. Вот что, прими нитроглицерин, все будет хорошо, я приехал, я начну действовать.
— Да что ты можешь? — с досадой мотнула головой Настя. — Какая уж на тебя надежда… Тут ведь нужен настоящий мужик… крутой… с деньгами и связями… какой-нибудь полковник, а лучше — бандит…
— Все, Настя, пей таблетку. А я сейчас выйду ненадолго. До станции, оттуда позвоню кое-кому… настоящему и крутому. Уж как-нибудь разберусь с этой… с кассой…
Он крепко сжал Настины плечи и, не оборачиваясь, вышел на крыльцо.
Сумерки уже сгустились, поглотив апельсиново-рыжую полоску на западе, и остренькие глазки звезд как-то нехорошо, по-крысиному уставились на Петрушко. Еще доцветали кусты последнего, самого позднего шиповника, но сейчас он не замечал запаха. Не замечал ни птичьего щебета, ни монотонного звона кузнечиков. Он еще не успел ничего узнать, но уже чувствовал — Лешкино исчезновение неслучайно. И умерший мобильник тоже неслучаен. Все это как-то связано, и все это отдает чем-то нехорошим.
Выйдя на улицу, он достал свою трубку (при Насте демонстрировать второй мобильник не стоило — служебных аппаратов инженерам не выдают, а свой — на какую, спрашивается, заначку? Да, можно было отговориться подарком какого-нибудь очередного «хорошего человека», но не хотелось плодить ложь — ее и так за двенадцать лет наросло изрядно, и Виктор Михайлович понимал — когда-нибудь этот гнойник прорвет. И что тогда? Думать о таком было страшно, а не думать — уже давно не получалось).
Сперва отзвонился Дронину — пускай тот включит официальные методы, хотя бы уже для Настиного спокойствия. Пусть посуетится милиция… Какой-никакой, а психотерапевтический эффект. А второй звонок был Гене.
— Саныч? Привет, это я. У меня чепэ. Да, требующего твоего участия. Личное чепэ, хотя, может быть, не такое уж и личное. Короче, ноги в руки, и дуй ко мне на дачу. Ну и пускай в ремонте, поймай любую тачку, потом из спецфонда оплатим, какие дела…
Следующим на очереди был Семецкий. Пускай его ребята прочешут все окрестности… включая, само собой, и озеро… мало ли… Но главная надежда была на Гену. Этот найдет… своими глубоко антинаучными методами. Он не откажет… ведь не в личных же целях… Вернее, в личных, но тут ведь совсем другой коленкор…
Ужасно хотелось курить… Ладно, это-то перетерпеть
Сердце суматошно дернулось, и сейчас же холодная, бессмысленная боль затопила сознание. Ну вот, только этого сейчас не хватало! Полковник Петрушко должен быть сейчас здоров, энергичен и деятелен… А эта фигня нам не нужна! Пошла она вон!
И боль, точно испугавшись окрика, поддалась, схлынула. Надолго ли?
Он еще долго стоял, прислонившись к огромной, вымахавшей метров на шесть старой яблоне. Стоял, тщетно пытаясь выкинуть из головы мрак. Потом, сверившись с часами, направился к дому.
— Ну что, несолоно хлебавши? — уныло поинтересовалась Настя, обернувшись на звук.
— Плохо ты обо мне думаешь, — упрекнул супругу Виктор Михайлович. — Мы, инженеры, порой тоже способны на подвиги. В общем, так, — сообщил он, усаживаясь за стол на хлипкую, давно ждущую починки табуретку. — Уболтал я кассу, сделал несколько звонков. Скоро сюда подъедут люди и начнут искать. И найдут, можешь быть уверена.
— Что это еще за люди? — подозрительно покосилась на него Настя.
— Клиенты, — охотно сообщил Петрушко. — Сколько раз я тебе говорил, что ходить по вечерам компьютеры людям чинить — это не только несколько сотенных бумажек, но еще и нужные связи. А люди попадаются самые разные, иногда очень интересные. Вот сейчас, к примеру, приедет майор милиции, Коля, очень хороший мужик. И еще другие… специалисты.
— Толку-то от них, — всхлипнула Настя, — если уже…
— Меньше телевизор смотри, — сквозь силу усмехнулся Виктор Михайлович. — Напичкали чернухой, теперь и насилуешь фантазию… На самом деле давай разберем варианты. Во-первых, он мог удрать куда-нибудь с местными мальчишками… Да, знаю, знаю, но и ты пойми — в его возрасте на «слабо» только так и ловят. Во-вторых, он мог пойти все-таки не в рощу, а в дальний лес, заозерный. Может, по пути надумал, и ведь формально-то запрет не нарушается — к озеру он соваться не станет, он мимо пройдет, дальше. А что такое тамошний лес, не тебе объяснять. Может блуждать сколько угодно, хоть целые сутки, пока не выйдет где-нибудь в Тульской области, в глухой деревне без телефона и с автобусом, ползающем раз в день. Наконец, есть и в-третьих. При его состоянии… Конечно, в последнее время приступов не было, все сгладилось, но все-таки… может ведь и не только в припадке выражаться. Сумеречное сознание… Взял и поехал сам не соображая, а придет в себя через несколько часов хрен знает где. Может, в Москве, может, в Брянске… Короче, объявят розыск и максимум через пару-тройку дней его найдут.