Круглосуточный книжный мистера Пенумбры
Шрифт:
Точно. Туфель я не заметил, но Пенумбра на раз вычислил того типа.
– Ну, разумеется. Его зовут Эрик, и его дар – настоящая драгоценность.
Пенумбра поболтал скотч в стакане.
– Пусть даже он слишком рьяно выполняет свою роль. Это он перенял у Корвины.
– А кто же этот Корвина?
Смешно говорить, но:
– Он вам кланяется.
– Да уж конечно, – Пенумбра закатывает глаза. – Эрик от него без ума. Как многие из молодых.
Уклонился от вопроса. Помолчав мгновение, он поднимает глаза
– Тут у нас не просто книжный магазин, как вы, несомненно, уже догадались. Здесь еще и своего рода библиотека, одна из множества по всему миру.
Другая такая же в Лондоне, в Париже – всего дюжина. Среди них не найдешь двух похожих, но назначение у всех одно, и Корвина надзирает за всеми.
– То есть он ваш босс.
От этих слов Пенумбра мрачнеет.
– Я предпочитаю думать о нем как о нашем попечителе, – говорит он, задерживаясь немного на каждом слове. Это «нашем» не проходит незамеченным, и я улыбаюсь.
– Но, подозреваю, Корвина с радостью согласился бы с вашим определением.
Я пересказываю, что Эрик говорил о книгах на коротких полках – и о непослушании Пенумбры.
– Да, да, – со вздохом говорит Пенумбра. – Это я уже проходил. Дурь. Душа библиотек в том, что они все разные. В Берлине Кёстер с его музыкой, в Петербурге Грибоедов с огромным самоваром. А тут, в Сан-Франциско, самое яркое отличие среди всех.
– Какое?
– Ну как: у нас есть книги, которые люди правда могут захотеть прочесть! Пенумбра хохочет, демонстрируя зубастый оскал. Я тоже смеюсь.
– Значит, ничего страшного?
Пенумбра пожимает плечами.
– Это зависит, – говорит он. – Зависит от того, насколько всерьез вы воспринимаете старого косного бюрократа, который думает, что все должно быть одинаковым, повсюду и всегда.
И, помолчав, добавляет:
– Так вышло, что я совсем не принимаю его всерьез.
– А он тут бывает?
– Никогда, – чеканит Пенумбра, качая головой. – Он не был в Сан-Франциско много лет… больше десяти.
Нет, у него есть другие заботы. И слава богу, что так.
Пенумбра поднимает ладони и машет на меня, выгоняя из-за стойки.
– Ступайте, мальчик мой. Вы видели редкое событие, и более значительное, чем вам кажется. Считайте, что вам повезло. И пейте свой виски, юноша! Пейте!
Я вскидываю сумку на плечо и осушаю свой стакан в два крупных глотка.
– Это, – говорит Пенумбра, – за Эвелин Эрдёш.
Он поднимает искристо-серую книгу вверх и, будто обращаясь к ней, восклицает: «Добро пожаловать, друг мой, и отличная работа! Отличная работа!»
Прототип
На следующий день я, как обычно, вхожу и приветственно машу Оливеру Гроуну. Мне хочется спросить его об Эрике, но я не могу найти нужные слова. Мы с Оливером никогда напрямую не обсуждали странности нашей работы. Потому я захожу с такой
– Оливер, я хочу спросить. Ты видел, сколько здесь бывает нормальных покупателей?
– Немного.
– Ага. Плюс члены клуба, которые берут книги почитать.
– Как Морис Тиндэлл.
– Ага.
Не знал, что его зовут Морис.
– А ты видел, чтобы кто-нибудь приносил новую книгу?
Он молчит, задумывается. Потом говорит просто:
– Не-а.
Едва он уходит, у меня появляется целая куча новых теорий. Может, Оливер тоже в деле. Может, он шпион Корвины? Глазастый тихоня. Шикарно. А может, он участвует в еще более обширном заговоре. Может, я вскрыл лишь верхний слой. Я знаю, что есть еще книжные магазины – или библиотеки? – вроде этого, но я до сих пор не знаю, что означает «вроде этого». Я не знаю, для чего нужны Дальнеполочники.
Я пролистываю журнал от начала до конца, пытаясь обнаружить что-нибудь, хоть что-то. Может, послание из прошлого: «Берегись, честный продавец, гнева Корвины». Но нет. Мои предшественники писали так же бесхитростно, как и я.
Их записи незамысловаты и документальны, не более чем описания членов клуба, захаживающих в магазин. Кто-то мне знаком: тут Тиндэлл, Лапен и остальные. Другие для меня загадка: приходящие только днем или уже давно не появлявшиеся. Судя по датам, рассеянным по страницам журнала, он охватывает чуть больше пяти лет. А заполнен лишь наполовину. Буду ли я заполнять его следующие пять? Год за годом добросовестно строчить, понятия не имея, о чем пишу?
Я понял, что у меня мозг потечет из ушей, если я буду думать об этом всю ночь. Нужно переключиться – отвлечься на что-нибудь важное и увлекательное. Я открываю ноут и возвращаюсь к работе над 3D-книжным.
То и дело я поднимаю глаза на улицу за стеклом. Высматриваю тени, край серого пиджака или блеск темного глаза. Но там пустота. Работа мало-помалу развеивает мою оторопь, и я наконец вхожу в ритм.
Если трехмерная модель этого магазина предполагает какую-то пользу, то, наверное, она должна показывать не только где какая книга стоит, но и какие в данный момент на руках, и у кого. Для этого я наскоро запрограммировал журнальные записи последних недель и научил модель исчислять время.
Теперь книжки светятся на массивных 3D-полках, будто лампочки, а их цвета – это код: те, что брал Тиндэлл, светятся синим, зеленые – это Лапен, желтые – Федоров, и так далее. Довольно клево. Но тут же вылез баг: теперь, если раскрутить магазин вокруг оси, все полки гаснут и пропадают.
Я сижу, согнувшись над кодом и тщетно пытаясь найти ошибку, и вдруг весело звякает колокольчик.
От неожиданности я невольно всхрюкиваю. Не Эрик ли, случаем, вернулся снова орать на меня? А то, может, сам генеральный, Корвина, наконец явился, чтобы обрушить свой гнев на…