Круглый дизельпанк
Шрифт:
Мишка отошёл, подумал и пошёл к роще. Ню поспешила за ним, крикнув:
– Подожди меня!
Я покачал головой - сами захотели, потом не жалуйтесь. Сел на землю у дерева, прислонившись к нему спиной. Лекс сидел с блокнотом, но не писал. Я, сам не зная почему, спросил:
– Лекс, зачем всё это?
– Что именно?
– Вот эта операция? Почему мы вмешались?
– У нас не было выбора. Директивы "Чёрной книги" очень жёсткие. Я не могу рассказать подробностей, но поверь - глава о Чёрном Рало не самая страшная.
– А почему до сих пор эта глава нигде не всплыла? Никто не разглашал никогда?
– За разглашение директив светит до тридцати стодов каторжных работ. Неплохо, да? Но не это держит. Как бы тебе объяснить? Ты знаешь, что командиром официального отряда может
– Я думал об этом. А если просто сделать вид, что мы ничего не видели?
– Если в таком же случае, как у нас, отряд уклонился от выполнения директивы, то больше его никто не наймёт и разрешения на работу в Диких землях не выдаст. А уж если дело до Ордена Любви дойдёт - могут и оштрафовать. А долговая тюрьма Ордена не самое весёлое место.
– А как узнают?
– Узнают рано или поздно. У Ордена большие уши... Вобщем командир и отряд, не выполнив директиву, рискует своей репутацией, деньгами и свободой... Если бы наше задание не было связано с артефактами, а было простым, типа доставки или сопровождения, то мы бы просто связались с ближайшей заставой Ордена. Прилетело бы несколько газолётов со спецотрядом и всё бы зачистили с воздуха. Хотя пленников скорее всего не стали бы выручать.
– А неофициальные отряды?
– Их не так много. Но им "Чёрную Книгу" никто не показывает. Они действуют на свой страх и риск.
– И так никто и не слил информацию?
– Случаи бывают, но кто поверит небылицам чокнутых наёмников?
– Заговор молчания.
– Можно и так сказать.
– Ладно. Понял я... Кстати, надо за троицей сходить. Что-то долго не идут.
Когда я подошёл к месту складирования трупов, то наблюдал живописную картину. По левую руку от кучи, стоя на четвереньках, блевал поп. Кадило валялось в траве. По правую руку в приступе рвоты согнулась Ню. Перед кучей, зажав рот рукой, стоял Мишка. Я уж думал, что он сдержался, но его тоже вывернуло. Я не стал подходить ближе, а отошёл так, чтобы ветерок относил в сторонку запах. Первой закончила Ню. Наверное раньше всех начала. Держась за живот, она с трудом разогнулась и побрела, глядя на мир мутными от слёз глазами. На ходу обронила сдавленно:
– Какой ужас.
Именно, девочка. Ужас. Я же предупреждал. Но любопытство взяло верх и теперь нечего обижаться. Священник прокашлялся, подтёр слюни и на карачках отполз подальше. Сел, ошалело мотая смятой бородой. Кадило так и валялось в траве. Не потерял бы. Мишка побрёл вслед за девчонкой. Молча. Я проводил его взглядом.
– Святой отец, молебен-то будешь проводить?
– Какой молебен? Издеваешься, язычник?!
Я пожал плечами. Мне было фиолетово - будет он чего проводить или нет. Трупы всё равно сожгут, безотносительно к отпеваниям.
– Зря ты, святой отец, сюда пошёл. Там, за рощей, лагерь. У ваших убитый есть - шёл бы его отпевать.
– Что ж ты сразу-то не сказал, ирод?.. Почему сюда отправил?!
Со слезой в севшем голосе спросил батюшка. Я пожал плечами:
– Это маленькая месть. Чтобы ты не думал, что так просто отделался. И вообще я - язычник, мне можно.
Поп с натугой поднялся. Поискал кадило. Звякая цепочками вытащил его из зарослей, очистил от травин и листьев. Надо бы ему провожатого дать, да где его взять? Я ткнул пальцем в направлении рощи:
– Иди вон туда, а там увидишь, где костёр. Встретят... А мы поедем, святой отец.
Он, пошёл, пошатываясь, но вдруг остановился и обернулся через плечо:
– Язычник, откуда ты знаешь обращение "святой отец"?
– Во многих знаниях - многие печали, святой отец.
Усмехнулся я и пошёл прочь. Пускай этот так называемый "святой отец" мучается загадкой. Не всё же мне - да мне? В мини-лагере всё было готово
Дорога до станицы заняла много времени. В ворота мы въехали уже под вечер. Пока разгружались, пока -то, да - сё. Потом все занимались рассовыванием вещей по броневику и грузовику, я же готовил вездеход Марики к дальней буксировке. С Мишкой отпилили от бревна подходящий кусок. С помощью домкрата и такой-то матери вывесили правую сторону машины. Подложили кусок между рамой и мостом, опустили. Я обмотал место контакта тонким тросом. Больше ничего сделать было нельзя. Поковырялся в кучах металлолома, нашёл два обрезка довольно толстой трубы. Какая удача! Завёл производитель и приварил к концам труб петли из стального прута. Вот и жёсткая сцепка готова! Теперь не надо будет никого за руль вездехода сажать. Мы с Тимом пристроили сцепку на крюках "джипа", за это время Нико с Вэсилом перетащили производитель со сварочником к грузовику. Мы закинули оборудование в кузов и совместными усилиями прицепили сцепку к буксирному крюку. Всё. К дороге готовы. Стемнело правда. Пришлось идти в дом, всё равно сегодня мы уже никуда не едем.
Из церкви доносились молитвы. Батюшка прибыл видать. Завтра похороны, поэтому все готовятся. Поговаривают, что приедут из других станиц, но не факт. Я ещё подумал, что почему так оперативно на помощь не пришли, как хоронить едут? А Мишка ушёл собирать манатки. Ему ещё надо поговорить с родственниками. У него здесь дядя, тётя и двоюродные братья-сёстры. Он, оказывается, тоже сирота. Хотя об обстоятельствах смерти родителей Миша не рассказал. Но, насколько удалось понять, особо задерживать его не станут. Мы поели в полном молчании и все, кроме меня, улеглись спать. Потому что я ещё чистил винтовку. И так нагар присох уже. Это такая штука, что чем дольше не чистишь, тем сильнее она пристаёт к металлу. Остальные успели почистить оружие днём. Винтовка была вычищена и стояла у лавки, а я всё не спал, думал о том, о сём. Прикидывал - куда можно пристроить Мишку. И Нюту. Думал, что скажу Полениным. Или не скажу. Скорее всего не скажу. Думал даже съездить в Сефийю. Да, повидать Лани. После всех этих нервотрёпок так хорошо было бы поболтать с ней, посидеть на скамейке под Светом. Но встречаться с Лани я не буду. Не хочу мутить ей жизнь.
А на следующий день были похороны. Мы не присутствовали, ибо язычники. Но ждали Мишку и Фрола. Вчера его так и не было, а он ведь должен разрешить или не разрешить парню покинуть родной дом. Уже после обеда стал прибывать народ с кладбища. Многие плакали. Священник был такой умучанный, что на нас даже не взглянул - прошёл в церковь. Мы сидели на улице, возле броневика. Все в дорожном снаряжении. Даже Ню была не в традиционных шароварах с великоватым лифчиком, а в обрезанных по коленки марикиных старых штанах и в её же старой футболке. Волосы были стянут в хвост. По-моему ей это идёт больше, чем наряд Шахерезады. Послышался нарастающий треск мотора и к нам подъехал Мишка на своём "трофейном". К сиденью сзади был примотан баул с вещами, а на задней багажной решётке - пара бидонов с горючим. Мишка хмуро поздоровался и притих, поддавшись общей задумчивости. Опять же он только что с похорон - тоже стресс. Как-то незаметно пришёл Фрол. Один пришёл. Сказал, что разрешил Мишке ехать. Поблагодарил за помощь. Дал Лексу несколько листов с описанием дороги до Стеклянных Озёр. Пожелал удачи и ушёл не оглянувшись. Лекс не без труда встал, сунул за пазуху листы с маршрутом. Все так же поднялись. Даже Мишка встал вместе со всеми. Сомов окинул отряд взглядом: