Круиз мечты для полубывших
Шрифт:
_______________________________________
* «Витрувианский человек» — рисунок Леонардо да Винчи, изображающий человека в двух наложенных друг на друга положениях с расставленными руками и ногами, вписанным одновременно в круг и квадрат. Иногда используется как символ человека и человечества.
Глава 11. Разбитая чашка
Данила
Всю поездку в электричке думаю о встрече с сыном. Перематываю от начала до конца. Проживаю моменты
Все же мы очень редко видимся. По видеосвязи говорим, только это все не то. Хочется вживую.
Он вырос за последние полгода. Точнее возмужал.
Красивый статный парень. И умница. Первую сессию сдал без троек. И эту завалить не должен. Пока все к тому идет. Остались еще два экзамена.
Выглядит как взрослый, рассуждает по-взрослому.
Только вот мать-курица все испортила. Кудахтала над ним, как над цыпленком.
Варенья свежего наварила. Ладно, это еще куда ни шло. Но это: «Валечка, я тебе свитер теплый привезла». На кой он ему в июне? До зимы еще полгода!
И это: «Жаль, что с твоей Сашей познакомиться не получилось, так хотелось на нее посмотреть». Женская логика во всей красе: хотела познакомиться — ехала бы к ним на ночевку. Повод железобетонный.
А за «твою» Сашу прямо рот ей заткнуть хотелось. Хорошим кляпом. Что она, жена ему? У него таких Саш десяток будет. Может и не один.
У меня вот за годы учебы не меньше десятка было.
А у такого видного парня, как он, и вовсе отбоя от девчонок не будет.
Перед нужной нам остановкой тормошу Таньку. Она успела задремать. А еще говорит, что сидя спать не может.
Так бы и уехала бог знает куда. Дуреха.
С платформы нужно подниматься по мосту. Высоченный. Четыре пролета. Ступеней пятьдесят, не меньше.
Таньке ничего лучше не приходит в голову, как убрать телескопическую ручку и пытаться карабкаться вверх с чемоданом наперевес.
Ругаю ее последними словами. Выхватываю чемодан из рук. В нем килограммов двенадцать. И ладно бы еще вниз по лестнице сносила. Она такую тяжесть вверх удумала тащить!
Поднимаюсь на один марш. На площадке чемодан оставляю. Спускаюсь за своим.
Стоит, караулит. Хорошо не стала поднимать. Он сам по себе тяжеленный, допотопный.
Велю ей идти вверх. Волоку свой чемодан до второй площадки. Спускаюсь за Танькиным.
Так челночным способом поднимаю весь багаж наверх. По мосту каждый катит своё добро сам.
А перед спуском опять ругаемся. Она мне что-то про равноправие и про то, что каждый тянет свою лямку. Я ей о том, что мне нужно ее живой хотя бы до лайнера довезти. А то перед «Фортуной ФМ» неудобно будет.
Тем же макаром спускаю чемоданы с моста. Мог бы и разом. Но времени вагон, а спина одна. Рисковать ею перед отдыхом не хочется.
Оказываемся наконец на маленькой привокзальной площади.
От станции
Сверяюсь с картой и указываю направление. Танька подхватывает свой розовый чемоданчик и катит по выщербленной тротуарной плитке.
Вот умора! Гордо так шагает. Независимо. Да где бы она была без меня?
Путь занимает совсем не пять минут, как указано в объявлении. Все пятнадцать. С нашим-то багажом на колесиках.
Правда, в остальном все соответствует. Даже превосходит ожидания. Кругом зелень, клумбы. Двор ухоженный.
Поднимаемся на второй этаж кирпичной пятиэтажки. Дверь открывает улыбающаяся сухонькая старушка.
Зоя Михайловна. Я из телефонного разговора запомнил. Но она еще раз представляется.
Багаж сразу относим в комнаты. Они чистые, уютные.
Через несколько минут Зоя Михайловна приглашает нас на кухню, там уже накрыт стол.
На нас двоих. Но она тоже садится на свободное место.
— Присаживайтесь! Кушайте! — подбадривает она, видя нашу нерешительность. — Ужин включён в стоимость.
Мы-то знаем. Договаривались об этом. Но уминать ужин, когда человек рядом не ест, неловко.
— А вы, Зоя Михайловна? — спрашиваю напрямую.
— А я после шести не ем! — огорошивает модным ответом. — Да я уже поужинала, — смеется над нашими вытянувшимися лицами.
Блюда может и нехитрые, но очень вкусно. Простой овощной салат. Гуляш с подливкой, отварная картошка и домашние малосольные огурчики.
Едим с аппетитом. Нагуляли. А Зоя Михайловна рассказывает.
Родом она из соседнего поселка. В этой квартире прожила больше пятидесяти лет. А самой ей семьдесят восемь.
Трудилась на местной почте. Муж был авиамехаником, всю жизнь проработал в аэропорту. Десять лет назад его не стало.
Вырастили троих детей. Дочь живет с мужем в Москве. У нее тоже трое детей, старшие уже своих нарожали. Правнуков, значит.
Старший сын пошел по стопам отца, стал авиамехаником. Но в начале девяностых подался на Север за длинным рублем. Там и осел. Обзавелся семьей, привык.
Младший сын, оказывается, даже моложе меня. Выучился на пилота. Стал летчиком высокого класса, и его переманили в Европу. Живет в Швейцарии. Пока не женат, на Западе семьи создают поздно.
Зоя Михайловна вышла на пенсию в семьдесят. Но сложа руки сидеть не стала. Сдает комнаты на ночь таким, как мы, транзитным пассажирам. Внукам помогает. Хорошие дорогие лекарства может себе позволить.
Говорит хозяйка очень складно. Невольно думаю: «А рассказ тоже «включен в стоимость»? Со всеми она так сидит, или мы ей чем-то приглянулись?»
Замечаю, что про себя называю ее «баба Зоя». Хотя стремлением к панибратству не страдаю. Да и по возрасту она ближе к моей маме, чем к бабушке.