Крушение дома Халемов

Сильва Плэт

– Только? — жалобно вскрикивает повелительница Аккалабата. Ноги ее слабеют, она уже не стоит, а висит на Соле.

– Только обещай мне, что всё будет по-моему. Именно по тем правилам, которые я предложу. Даже если дары будут протестовать. У тебя есть основание: это действительно старинная форма турнира, — с нажимом на «действительно» говорит леди Дар-Эсиль.

– Хорошо.

– Хорошо? — улыбка на лице Солы все больше похожа на звериный оскал.

– Хорошо-хорошо-хорошо. Отпусти же.

Фрейлина Дар-Эсиль разжимает руки. Послушная фрейлина своей королевы. Придвигает ей кресло:

– Садись, послушай. Тебе понравится.

И королеве действительно нравится. Она ведь тоже хочет отомстить. Верховные лорды перешли все границы, заставив ее принять решение, подкосившее род Дар-Халемов. Нет, ей, конечно,

самой было приятно играть в эту игру, опасно сосало под ложечкой в ожидании того, что будет, хотелось узнать, далеко ли простирается ее власть над душами и телами даров Аккалабата, крепка ли преданность маршала Дар-Халема, безгранична ли беспринципность лорд-канцлера. Она получила ответы на эти вопросы, но цена не устроила королеву. Она жаждала реванша. Итак, турнир. Во славу правящей королевы. Участвуют все неженатые дары — от мала до велика. Даже несовершеннолетние, имеющие за плечами не менее пяти детских турниров. (Сола прикинула: двенадцатилетние должны попасть все.) Правила просты: бои ведутся до смертельного исхода. Однако победитель в последний момент может сменить гнев на милость — взять проигравшего себе под дуэм. Если проигравший уже имеет своего дойе или каруна, прежние договоренности отменяются. Хотя не обязательно. Можно и отказаться. Но тогда — смерть. Сола и королева, сблизив головы, еще раз склоняются над пергаментом, который они только что исписали быстрыми строчками. Нужно окончательно все проверить. Система прямого выбывания здесь не подходит: Соле вовсе не хочется, чтобы Хетти убивал целый день на глазах у всего Хаяроса. Будет случайная жеребьевка: королева вынимает из чаши (взять ту — эбриллитовую, вычеканенную как раз во Вторую эпоху в дариате Кауда и преподнесенную прапрапрапрабабушке царствующей королевы в день восшествия на престол!) бумажку с именем одного из даров, обреченных на участие в состязании (никого не забыть! никого!), тот подходит к чаше и тянет имя соперника. По одному поединку для каждого: либо ты выиграл, либо ты проиграл. И две задушевных подруги — королева и ее любимая фрейлина — смогут вполне насладиться смятением на лицах победителей и побеждённых, мгновениями рокового выбора, всеми оттенками ненависти и любви, которые только возможны в человеческих отношениях. Дамы мурлычат, как дикие рыси в брачный период. Они довольны. Это будет сладкая месть.

Глава 7. Дуэм

Неизвестно, чем были больше напуганы старейшие дары Аккалабата — радикальностью и жестокостью «мер», принятых королевой по отношению к Дар-Халемам, или неожиданной смелостью собственного решения «оставить Хетти», но поднять голос против предложенных правил праздничного состязания никто не осмелился. Верховный лорд Дар-Пассер, по обыкновению, взял на себя обязанности распорядителя турнира, под неусыпным надзором королевы составил списки и обеспечил полную явку участников. Лорды его клана денно и нощно облетали и объезжали дариаты Империи, чтобы донести до сознания всех недовольных и слабовольных: уклонения от участия Ее Величество не потерпит, наказание будет неотвратимым и быстрым.

Поэтому в первый же день праздненств, посвященных десятилетию восшествия на престол правящей королевы Аккалабата, на трибунах главной арены Хаяроса яблоку было негде упасть. В те стародавние времена на торжественные турниры еще допускались прекрасные деле, так что рядом с чёрными и тёмно-фиолетовыми орадами тут и там мелькали прозрачные серебристые шлейфы, вспыхивали в лучах солнца грани умбренских подвесок и золотая кайма вееров, в бряцание мечей и громкие мужские голоса то и дело вплетался шелковый шепот и серебристые колокольчики смеха. На лужайке за трибунами, где разносили вино и торговали всякою всячиной, золотые монеты и медяки переходили из затянутых перчатками ладоней даров в морщинистые и мозолистые пятерни торговцев-итано гораздо более активно, чем когда женщин в окрестностях арены не замечалось.

Тут и там образовывались маленькие группки, шепотом и вслух обсуждались последние новости, в числе них — неожиданное отсутствие леди Солы, сказавшейся «очень больной» (уж не прибил ли ее наконец лорд-канцлер за невыносимость характера?); первый выход в свет леди Эллы Дар- Кауда, оказавшейся (если не считать печально вытянутого овала лица и глаз вечно на мокром месте) не меньшей красавицей, чем ее сестры; неукротимое нахальство леди Койи, осмелившейся

сразу по прибытии на праздник растолкать столпившихся возле лотка оружейника даров («Ну я же прекрасная деле, Чахи вас побери! Уступите мне место!») и перепробовать там все кинжалы. После чего нарушительница спокойствия сунула приглянувшийся ей клинок в руку подоспевшему мужу — вот этот! — и величаво проследовала на трибуну. Не забыв по дороге, впрочем, опрокинуть стаканчик эгребского. Китти восторженно волочился за ней, как к шлейфу пристегнутый, и ни на что не обращал внимания.

Условия поединков были, конечно, из ряда вон выходящими, но и щекотали кровь. Первые бои завершились ожидаемым смертельным исходом: по счастливой — или несчастливой? — случайности в них сошлись представители издавна соперничавших родов, для которых каждая схватка, будь то в злачном притоне Хаяроса или на турнирной арене, длилась до победного конца. В четвертой паре дрались прыщавый переросток Дар-Фалько и симпатичный парнишка из стопятидесятого колена рода Пассеров. Ставки делались на Пассера. Просто потому, что он был

Дар-Пассер. Тем не менее выиграл Фалько. Поймал соперника на незатейливый переход, уловил момент, когда тот опоздал взять защиту, и, раскрутив до немыслимой — для даров Фалько — скорости свое внутреннее время (Хетти с Койей чуть усмехнулись, задев друг друга глазами), оказался в позиции для решающего удара. Верховный дар Фалько на трибуне, видимо, тоже поддерживал свое внутреннее время на хорошей скорости, поэтому успел угрожающе выкрикнуть:

– Лео!

И тот, спохватившись, вместо того чтобы опустить меч ребром на открытую шею соперника, перехватил за клинок и ударил со всей силы рукоятью между лопаток. Пассер упал на колени, жалобно дернув крыльями. Победитель быстро опустился на землю, придавил свою жертву коленом вдоль поясницы, на всякий случай поинтересовался взглядом у старейшины Дар- Пассеров: «Я выиграл?» Распорядитель с досадой кивнул головой, он уже понял, что сейчас будет (хотя лучше поздно, чем никогда: Ее Величество уже беспокойно поерзывала на троне, всем своим видом показывая, что ей хочется разнообразия — больше смертельных исходов она не желает, требуется игра нервов).

– Тогда дуэм, — заявил молодой Фалько.

– Ты согласен? — неуверенно переспросил он, наклоняясь к поверженному противнику. Тот промычал что-то нечленораздельное.

– Это спрашиваю я, Лео Дар-Фалько, — грозно прорычал верховный лорд Дар-Пассер.

– Извините, — парень уже совсем растерялся и вовсе не выглядел победителем. Зато в глазах побежденного снова светилась надежда. Умирать ему явно не хотелось.

– Я согласен!

– Я еще тебя не спрашивал, — лорд Дар-Пассер был вне себя от ярости. Трибуны гоготали в голос.

– Мы согласны, — радостно подытожил победитель схватки. Вид у него был такой, будто гора с плеч свалилась. Видимо, убивать ему хотелось не больше, чем побежденному умирать. Старший Дар-Фалько с трибуны показывал огроменный кулак — знак одобрения.

– Оба совершеннолетние? — на всякий случай строго спросил Дар-Пассер, чтобы напомнить, кто на арене хозяин.

– Ты совершеннолетний? — Лео Дар-Фалько уже разговаривал со своим визави по-хозяйски. Тот выругался сквозь зубы:

– А то. Коленку убери с поясницы, урод. Будет тебе кривая прекрасная деле.

Прыщавый Лео как-то судорожно убрал коленку, помог молодому Пассеру подняться, даже отряхнул с него пыль суматошно-бережными движениями. У того то на лице было выражение облегчения, то, казалось, что у него жутко болят зубы.

– Дуэм совершен, — торжественно провозгласил верховный дар Пассера, нисколько не смущаясь тому, что вид главных действующих лиц вовсе не соответствовал пафосу его интонации. — Подойдите к королеве, молодые люди.

Молодые люди потащились к Ее Величеству. Тем временем публика на трибунах явно разделилась на две части. Одни — те, чьи близкие уже выступили или не выступали, продолжали следить за разыгрывавшейся на арене трагикомедией, с удовольствием отпуская сальные шуточки и предлагая разные сценарии грядущих событий. В частности обсуждалось, прыщавые или миловидные у «молодых людей» пойдут дети и есть ли у кого-нибудь из них шанс стать верховным жрецом Прекрасной Лулуллы. Действующий верховный жрец — старший Дар-Фалько — лучился от счастья, как начищенный таз. Дарам его семьи редко случалось обратить на себя внимание на турнирной арене.