Крылатое племя
Шрифт:
32 вражеских самолета, не потеряв ни одного своего.
Прилетел командующий. Возбужденный, улыбающийся, ходил по самолетным стоянкам, беседуя с
летчиками.
— Начинается новый период войны. Вырастет новая слава девятого гвардейского полка, — говорил
генерал. Он-то видел дальше нас и знал больше...
* * *
Вновь прибывший, если он до того уже побывал в боях, быстро вливается в полковую семью. Именно так
и приняли мы капитана Георгия Кузьмина, общительного, веселого
прихрамывая, но на это никто не обратил внимания. Тем более что уже в первый раз человек отлично
слетал на задание. Вопросов к нему не было, и к вечеру мы уже запросто называли его Жорой.
После ужина летчики эскадрильи собрались в землянке и стали укладываться спать. Завтра чуть свет
опять предстояло идти в воздух.
Дольше всех укладывался Кузьмин. Раздеваясь, он [114] неуклюже возился. Потом что-то уронил.
Послышался глухой удар о дощатый настил, будто упало полено.
Его сосед по нарам, присмотревшись, воскликнул:
— Жора, это что у тебя?!
Кузьмин промолчал.
— Так ты на протезах? Как же летаешь?
— Нормально летаю. Привык!. — ответил Кузьмин с оттенком давней, приглушенной временем грусти.
Его начали расспрашивать. Он коротко и скромно рассказал, что был ранен в воздушном бою еще во
время войны с белофиннами. В госпитале ампутировали ступни обеих ног. После этого он сделал все
возможное, чтобы вернуться в строй.
Кто-то потушил керосиновую горелку. Землянка погрузилась во мрак. Но разговоры утихли не сразу.
Кузьмин рассказывал о том, где побывал раньше, до нашего полка. Он умел тепло и образно говорить о
людях. Почему-то теперь летчики стали обращаться к нему на «вы».
Я лежал в темноте с открытыми глазами, стараясь объяснить себе перемену в отношениях людей. Ничего
особенного не произошло, просто мы лучше узнали Кузьмина. Он был постарше нас не только годами, но
и жизненным опытом. Давно состоял в партии. Оставшись без ног, Кузьмин не захотел спокойной жизни.
Когда над Родиной нависли черные тучи, партийный долг призвал его в боевой строй. Ценой огромных
усилий и труда он заново научился ходить, а потом — летать. И теперь спит рядом. Я слышу в тишине
его спокойное дыхание. Завтра он вместе с нами полетит в бой...
Самоотверженно и храбро сражался с врагом гвардии капитан Кузьмин. Ему было труднее всех. Но он ни
разу не сказал об этом. Летая с протезами, он сбил немало вражеских бомбардировщиков и истребителей.
Скоро его назначили помощником командира полка. 28 апреля 1943 года ему было присвоено звание
Героя Советского Союза.
Выполняя очередное боевое задание, Кузьмин со своим ведущим офицером Морозовым действовал в
тылу
тут допустил серьезную, роковую ошибку. Когда на летчиков [115] внезапно навалилась большая группа
«фокке-вульфов», драться с ними пришлось в невыгодных условиях.
На горящем самолете Кузьмин сколько мог тянул до линии фронта. Но мотор заглох совсем, когда до
земли оставалось каких-нибудь полтораста метров. Скоро должны были взорваться бензобаки, и летчик
выпрыгнул. Белый купол парашюта заполыхал на ветру, его лизнуло пламя горящего самолета.
Тело Георгия Кузьмина упало в траншею переднего края наших войск. На другой день пехотинцы
привезли нам его партийный билет...
* * *
— Ваня, вас можно на минутку?
Невысокий, черноволосый офицер отделяется от группы летчиков и шагает вслед за девушкой, которая
тоже одета в летную форму.
— Слушаю вас, Лилечка.
Лиля упирается взглядом в грудь летчика, украшенную несколькими боевыми орденами, и умоляюще
произносит:
— Возьмите меня в напарники.
Летчик молчит, и девушка пускает в ход средство, подсказанное ей наивной и милой женской хитростью:
— Боевые сто граммов буду отдавать вам каждый вечер, ведь сама-то не пью.
Иван Борисов долго соображает, как бы поделикатнее отказать, чтобы не обидеть девушку...
Их было четыре в нашем полку. Четыре девушки-летчицы. Они составили женское звено, которым
командовала гвардии старший лейтенант Беляева. В звено входили Катя Буданова, Лиля Литвяк и Маша
Кузнецова.
Девчата летали на истребителях, участвовали в воздушных боях. И хорошо воевали. Например, на
боевом счету Лили Литвяк числилось восемь уничтоженных вражеских самолетов. Но этого им было
мало. Хотелось летать с самыми активными воздушными бойцами.
Особенно часто обращалась к летчикам со своей просьбой Лиля Литвяк. А мы всякий раз вежливо
отказывали. И не потому что не доверяли им, просто нам [116] трудно было бы пережить гибель такого
ведомого в бою. А ведь случиться всякое могло.
Со временем Лиля Литвяк все же добилась своего и стала летать в паре с опытным ведущим — гвардии
полковником Голышевым. Много раз ходили они на ответственные задания и всегда действовали
успешно, хорошо понимая друг друга.
Однажды им пришлось вести неравный воздушный бой против десяти вражеских истребителей.
Полковник погиб в воздухе, а его напарница покинула свой поврежденный самолет с парашютом. Но на
аэродром она не возвратилась. Мы так и не узнали, что случилось с замечательной девушкой Лилей