Крылатый воин
Шрифт:
Уж кем-кем, а профессиональным кинодраматургом я себя не считал, но обращение понравилось. Прочитал я этот шедевр, судя по цене, эквивалентной десяти тысячам долларов, и вздохнул печально.
— Что не так? — спросила Джулия, которая внимательно наблюдала за мной все время, пока я читал, даже позабыла о коктейле, который приготовил по моему рецепту камердинер.
— Тебе нечего здесь играть, — ответил я коротко.
На самом деле играть там есть что. Только вот она не вытянет. Точнее, ее затмит актриса второго плана, сценарная свекровь. Автор отлично прописал свою ровесницу
— Так я и знала! — радостно воскликнула она и поинтересовалась: — Ты сможешь переделать под меня?
— Один раз у меня уже получилось! — пошутил я.
— Значит, и второй раз получится, — на полном серьезе решила актриса.
— Это не так просто, как тебе кажется. Во-первых, есть авторское право, согласно которому никто не смеет что-либо менять. Можно попасть на большие деньги. Во-вторых, бесплатно я писать не буду. Там половину надо переделать, а это еще пять тысяч долларов. Боюсь, что твой продюсер убьет нас обоих за такие деньги, — сказал я, не желая заниматься этим сценарием, потому что мне легче, быстрее написать новый, чем переделывать чужой.
Джулия Рейкс в техасской манере высказалась, что она думает об авторском праве, сценаристе, продюсере и даже о деньгах.
— Мы сейчас пойдем к этому зануде, и я не уйду из его каюты, пока он не согласится! — потребовала она.
— Нет-нет, иди одна! Мне становится дурно при виде крови! — пошутил я.
Она удивленно посмотрела на меня, а потом догнала и произнесла:
— Никак не привыкну к твоим шуткам. Во время съемок тоже не всегда понимала, почему смеются, только, когда увидела на экране.
Джулия Рекс пошла к продюсеру одна, а я зашел в свою каюту, взял книгу и занял привычное место в шезлонге на Солнечной палубе. Кто меня заставлял надевать парадный мундир?! Доплыл бы до Шербура тихо и спокойно.
Продюсер Стивен Сэмпсон появился через полчаса. Лицо было красное, будто его отхлестали по щекам. Хотя и такой вариант возможен, когда имеешь дело с девушкой из Техаса. Ему сорок один. Тучен, спокоен, надменен. На всех смотрит, как на прислугу. Он опустился в соседний шезлонг, вздохнул тяжело.
— Погода сегодня не очень, — по английской манере закинул продюсер.
— Да, могла быть и лучше, — согласился я.
— Что читаешь? — полюбопытствовал он.
— Теорию тектонических плит, — ответил я, чтобы сбить его с толку.
— Ты за фиксистов или мобилистов? — спросил он.
Удивляться пришлось мне.
— За вторых, — ответил я и поинтересовался шутливо: — Откуда такие глубинные познания в геологии?
— Закончил два курса университета. Теперь жалею, что бросил, променял на кино, — рассказал он и перешел к делу: — Джулия сказала, что ты хочешь переписать сценарий.
— Это она хочет, а мне легче написать новый, — уточнил я.
— Что тебе не нравится в этом? — задал он вопрос.
Я рассказал все, о чем умолчал Джулии Рейкс.
— Я был уверен, что она переборет. Девушка яркая, сильная, — поделился Стивен Сэмпсон.
— На этом ее и поймает опытная актриса, и расплющит, — подсказал я. — Наверняка пригласите старую театральную кобру, которая
— Не ожидал, что ты так глубоко в этом бизнесе, — теперь уже удивился он. — Сколько тебе потребуется времени, чтобы переделать сценарий?
— Неделя, может, две. Все будет зависеть от мотивации, — ответил я.
— Тысяча фунтов стерлингов (примерно пять тысяч долларов) помогут тебе справиться за неделю? — спросил он.
— Вполне, — согласился я.
— Мне надо сперва договориться с автором. Где тебя можно будет найти в ближайшие пару недель? — задал он вопрос.
— Буду в Париже в отеле «Риц». Если куда-то перееду, предупрежу их, — поделился я своими планами.
— Отель с хорошими традициями, — похвалил продюсер. — Всегда в нем останавливаюсь.
137
В Шербур мы прибыли рано утром, хотя могли бы и на половину суток раньше. Я заметил, что сбросили ход перед проливом Ла-Манш. Расписание нарушать нельзя. Около семи утра лайнер уже стоял, ошвартованный левым бортом к причалу, матросы оборудовали трап. Пассажирам предложили позавтракать и убыть или сразу спуститься на берег. К моему удивлению, большая часть забила на халявную кормежку. На пассажирском лайнере у многих появляется чувство, будто находишься в тюрьме, пусть и комфортабельной. Мне спешить было некуда, потому что портовые грузчики начинают работать в восемь. Когда я спустился на причал в начале девятого, там уже было пусто. Седой носатый пограничник спросил на очень посредственном английском о цели визита. Я ответил на французском, что бизнес, и получил штамп в паспорт. Отношение к янки пока благожелательное. Их считают дурачками, которые должны воевать вместо французов и покупать дорогие французские товары.
Машину опустили на сушу очень аккуратно. Ни вмятины, ни царапины. Вещи в багажнике на месте. Добавил к ним чемодан. Никто меня не досматривал. Медленно выехал за территорию порта, миновав на припортовой площади очередь из такси разной степени убитости, «пежо» и немного «ситроенов». Ни одной свежей машины.
В городе все еще есть руины. Во время высадки союзников здесь шли бои. По пути попался банк «Креди Агриколь» по кличке Зеленый, потому что предпочитает работать в сельской местности с фермерами. Охраны нет. Три кассовых окошка, но только за одним сидел пожилой усатый мужчина. Наверное, всю жизнь приходил сюда шесть раз в неделю, кроме короткого ежегодного двухнедельного отпуска. Я бы так, наверное, не смог, хотя в таких случаях мы сильно недооцениваем себя.
Курс французского франка был, конечно, фантастический — двести восемьдесят за один доллар. Это с учетом банковской комиссии. Я обменял всего десять долларов, потому что в Париже курс наверняка будет лучше, получив купюрами в тысячу, пятьсот и сто франков и монетами в десять и ниже, и попросил показать купюры других номиналов. Старик посмотрел на меня подозрительно, однако показал пяти- и десятитысячную. Прям пахнуло лихими российскими девяностыми. Видимо, слишком много французов мечтало стать миллионерами, а мечты сбываются, но ехидно.