Крылатый воин

Чернобровкин Александр Васильевич

— Конечно, месье, — заверил он.

— У вас тут французские франки принимают? — спросил я подростка, когда поднимались в лифте.

— Да, можно платить и нашими, и французскими, курс один, — просветил он.

— Где тут поблизости можно купить новый галстук? — спросил я.

— Как выйдете, поверните в сторону моря. Там напротив отеля «Париж» торговый центр с таким же названием, — рассказал он.

Номер был не ахти, но все удобства имелись. Я дал носильщику мятую купюру в пятьдесят франков. Это где-то около семнадцати центов американских. Пацан от счастья кланялся, пока я не закрыл за ним дверь.

Телефон зазвонил ровно через пятнадцать минут, когда я вышел

из душа. Меня тут же соединили с парижским отелем «Риц».

— Была ли почта для месье Вудворд? — спросил я.

— Нет, месье, но вам звонила… — послышался шелест бумаги, — … мадмуазель Джулия Рейкс, просила перезвонить ей в Лондон, — сообщил портье, голос которого показался мне знакомым, но никак не мог вспомнить, кому именно принадлежал.

Слушать нытье актрисы у меня не было желания, поэтому попросил:

— Будьте добры, положите записку на место и забудьте, что я звонил.

— Понял, месье! — тоном заговорщика молвил он.

140

Не верю я в «стерпится-слюбится». Только с первого взгляда. Раз — и вы оба поняли, что это она (он). У нее были темно-русые волосы длиной до плеч, завитые внизу, славянский овал лица, бирюзовые глаза в обрамление длинных ресниц, натуральных, вроде бы, и сочные губы, подкрашенные алой помадой. В ушах маленькие сережки из желтого металла с маленькими красными камушками. При длинной шее смотрелись они не очень. Одета в скромную белую блузку с коротким рукавом, обтягивающую не маленькие груди, и серую юбку, придерживаемую в узкой талии черным кожаным ремешком, а на шее яркий красно-золотой шейный платок. Длинные стройные ноги обуты в темно-серые туфли на высоком по нынешним меркам каблуке. Она была продавцом в отделе галстуков.

— Какой посоветуете к темно-серому костюму? — спросил я на русском языке.

Окинув меня взглядом, обратив внимание на скромную одежду, и просчитав до сантима финансовое положение такого голодранца, девушка произнесла смущенно на французском:

— Дальше по этой улице есть еще один магазин. Там все намного дешевле.

Это меня позабавило и раззадорило, поэтому включил дурака и выдал на русском:

— Я не для себя. Работаю шофером у богатого американца. Босс приказал купить новый галстук. Ему некогда, и он считает, что вкус у меня лучше.

— Тогда другое дело! — поверив, радостно произнесла она на французском, запнулась и после паузы удивленно поинтересовалась на русском языке: — Месье русский?

— Американец. Мама была русской из Одессы. Перед войной погибла в автомобильной катастрофе, — продолжил я сочинять на ходу.

— Примите мои соболезнования! — произнесла она и сообщила: — Мои дедушки и бабушки и родители тоже русские. Эмигрировали сюда после революции.

— Это заметно. Такими красивыми могут быть только русские девушки, — выдал я комплимент, от которого у нее заблестели глаза, и предложил, представившись: — Давай перейдем на «ты».

— Алис Леруа, — назвала она свое имя.

— Алиса, — поправил я.

— Да, так меня называют родители и наши русские знакомые, а фамилия раньше была Леронова. Сократили на французский манер, чтобы удобнее было, — сообщила девушка и поспросила: — Нам положено обращаться к клиентам только на «вы». Можешь ко мне на «ты», а я буду на «вы». Какие цвета предпочитает ваш босс, «холодные» или «горячие»?

— Он и сам не знает. Какой-нибудь к темно-серому костюму, в котором он пойдет вечером в казино, — ответил я. — Мы оба надеемся на твой вкус.

— Сейчас подберем что-нибудь, — решила она. — Нам недавно привезли партию из Италии.

Галстук мы выбирали

очень долго, потому что оба думали о другом. Точнее, вряд ли мы думали. Оба говорили что-то, а что именно — не вспомнишь. Важнее было каждое случайное соприкосновение рук, встреча взглядами, когда замирали от нахлынувших чувств. Когда все галстуки были пересмотрены и оставалось сделать выбор, взял пару, что оказалась под рукой. Я сходил к кассе, за которой сидела важная дама лет сорока с собранными в башню черными волосами, которая внимательно следила за нами, и заплатил за оба двести семьдесят французских франков, после чего с чеком вернулся к девушке.

— Когда заканчивается твоя смена? — задал я вопрос, который от меня ждали.

— В восемь, — ответила Алиса.

— Я к восьми отвезу босса в казино и буду ждать тебя у входа в большой черной машине. Съездим поужинаем, а потом сходим в кино или куда хочешь. Отказы не принимаются, — поставил я в известность.

— Мне надо заехать домой, переодеться… — начала она.

— Ты и в этом выглядишь великолепно, — прервал я и, чтобы не сказала лишнее, сразу пошел к выходу.

Спиной чувствовал ее взгляд, счастливый и тревожный одновременно.

141

В девятнадцать пятьдесят пять моя машина стояла напротив входа в торговый центр «Париж». На переднем сиденье справа лежал букет алых роз, завернутых в газету «Ницца-мате». Другой оберточной бумаги, не говоря уже о целлофане, здесь нет, даже для богатых.

Ровно в восемь я вышел из машины и встал на тротуаре возле правой передней дверцы. Продавцы начали выходить минут через пять. В основном это были девушки и молодые женщины. Заметив меня, тихо обменивались мнениями и хихикали. Как предполагаю, я не первый на этом боевом посту и не последний. Алиса Леруа вышла вместе с тремя ровесницами, наверное, подружками. Они обязаны были увидеть ее триумф.

Я открыл правую переднюю дверцу, взял с сиденья букет роз, вручил молча.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула восхищенно Алиса и повернулась так, чтобы подружки и все-все-все оценили подарок.

Если тебе не завидуют, ты никто и даже ничто.

Закрыв за ней правую дверцу, я сел за руль и спросил:

— Куда поедем ужинать?

— Я знаю хороший ресторанчик в Ларвотто. Там вкусно и недорого, — ответила она и взяла на себя роль навигатора.

Ехать надо было минут пять на малой скорости. Чем хорошо или плохо Монако, так это своим мизерными размерами — километра три в длину и полтора в ширину. В какую сторону ни пойди, самое большее через полчаса окажешься заграницей. Как мне рассказал портье, сейчас страна делится на три части: Монако (Старый город) на скале, где находятся дворец князя Ренье Третьего из рода Гримальди, занявшего престол девятого мая этого года, правительственные учреждения и дома местной элиты; Монте-Карло с казино, кормящем всех восемнадцать с чем-то тысяч подданных, оперным театром, кварталами местного среднего класса и понаехавших богачей и единственным пляжем; Ла-Кондамин, район порта, для сами понимаете кого. Насколько я помню, лет через пятьдесят в последнем районе будут жить вшивые миллионеры, а в двух первых — мультимиллионеры и миллиардеры. Во время Второй мировой войны здесь был всеевпропейский черный рынок. Мошенники и спекулянты всех мастей и национальностей заключали здесь сделки на поставки товаров между воющими странами. После войны все сгинули, и Монако сильно просело экономически. Сейчас здесь бедненько, скромно, цены ниже, чем в Париже и других крупных французских городах. Везде растут оливы, миндаль и цитрусовые. На улицах попадаются нищие.