Крылатый воин
Шрифт:
Деньги я сразу закинул в свой портфель, а остальное отдал подельнику, объяснив:
— В это черной коробочке бриллиантовый гарнитур тысяч на двенадцать-пятнадцать или даже больше, а в шкатулке еще на пять-семь.
Я закрыл сейф, сбросив набор, а подельник вернул на место тумбочку с лампой и раздернул шторы. Тихо спустились на первый этаж, вышли в сад, после чего закрыл дверь на замок. Хозяева не должны догадаться, что в доме были непрошеные гости. К проповеднику в драгоценностях не ездят, значит, в сейф полезут не скоро. Чем больше пройдет дней, тем труднее выйти на преступников.
Меня
115
С войны начали возвращаться парни, поступать, в том числе, и в Техасский университет. Они быстро организовали сообщество, пригласили и меня, предложив место председателя. Я стал членом, взнес три доллара, но от должности отбился. На тусовки сходил пару раз, послушал байки о военных подвигах и начал косить, ссылаясь на занятость. Учеба, наука, работа, творчество занимали все свободное время. Я начал уставать от американского образа жизни.
В Чикаго попал в следующий раз через две недели. Позвонил Роберту Макбрейну и получил приглашение навестить его. Инвалид был в приподнятом настроении, благодаря бутылке пенсильванского ржаного вискаря «Олд Мононгахела», не самого дешевого, к тому времени почти пустой.
Он плеснул и мне в дежурный стаканчик со словами:
— Возьми лёд в холодильнике.
— Предпочитаю чистый, — ответил я.
— Слова настоящего мужчины! — похвалил он, после чего подкатил к старому сейфу с вырезанным газовой горелкой замком в приоткрытой дверце и достал оттуда газетный сверток. — Твои сорок процентов от одиннадцати тысяч, минус двести восемьдесят три аванса. Итого четыре тысячи сто семнадцать баксов. Хорошо, что предупредил, сколько стоили драгоценности, а то хотели забрать всего за пять тысяч.
Я быстро пересчитал, как положено стопроцентному янки, рассовал деньги по карманам.
— Когда будешь здесь в следующий раз? — спросил Боб Макбрейн.
— Точно не знаю. Может быть, весной, — ответил я.
— Попробую к тому времени что-нибудь подыскать, — пообещал он.
На следующие выходные я отвез почту и четыре тысячи из добычи в Нью-Йорк. Вылетел в пятом часу утра, по темноте, чтобы прилететь часам к десяти утра. По субботам американские банки работают до полудня. «Бони» не был исключением. Клерк принял у меня деньги, добавив их на открытый ранее счет. Планка в сто тысяч, после которой я решил начать новую жизнь, стала чуть ближе.
За всей этой суетой как-то не сразу заметил, что Жаклин Беннет перестала забивать стрелки. Они становились все реже, а потом и вовсе прекратились. Девушка начала избегать меня. Подумал, что решила поиграть, спровоцировать на необдуманный поступок — женитьбу. В этом году она заканчивает университет. Пора заводить семью. Пока еще рождение детей не откладывают до сорока лет, как будет к концу двадцатого века.
Как-то пришел в диннерс, взял пару бутербродов и большую чашку чая, горячего и без молока — сразу два преступления по меркам штата Техас. Студентов
— Давай к нам! — помахал мне Сократ Вергопуло.
Он сидел со своей девушкой Софией и еще одной невзрачной соплеменницей, имя которой я постоянно забывал. Разговорились о новом президенте, который заявил два дня назад, что сократит стипендии многим малоимущим студентам, отдаст их ветеранам.
— Тебе хорошо, ты воевал, тебя не тронет, а многим придется туго, — сделал вывод Сократ.
— Мне тоже срежет со следующего года, но к тому времени собираюсь окончить университет, — сообщил я.
— За три года?! — удивился он.
— Да, — подтвердил я. — Пока иду строго по этому графику. Может, останется пара хвостов, но мне уже зарезервировали место в магистратуре на следующий год, и буду ассистентом у двух профессоров, Тейсберга и Чарчхилла.
— Это здорово! Поможешь нашим сдавать теоретическую механику! — обрадовался Сократ.
— Да запросто, — пообещал я.
Тут в разговор вмешалась их невзрачная сообщница:
— За что ты избил Жаклин?
У страшненьких девочек неистребимая мания защищать красивых, хотя умнее было бы давить таких соперниц.
— А когда я это сделал? — задал ей встречный вопрос.
— Позавчера, — ответила она.
— Придумай что-нибудь сама, потому что мы с Жаклин не встречаемся уже с месяц, — предложил я.
Сократ и София понимающе улыбнулись мне.
Девушка сообразила, что что-то не так, произнесла в оправдание:
— Я спросила, откуда у нее синяк, и она ответила, что это Шон Вудворд ударил.
— Если девушка сказала, значит, спорить бесполезно, иначе получишь неприятности истины! — весело поделился усвоенным уроком Сократ Вергопуло, поглядывая насмешливо на Софию.
— Жаклин любит придумывать романтические истории, — объяснила та сотрапезнице и поделилась информацией: — Она теперь встречается с каким-то местным парнем, не студентом. Он недавно вернулся с Филиппин. Служил там в морской пехоте.
Видимо, это тот самый, который, сидя в тылу, писал ей, что на войне не страшно.
Отсутствие сексуального партнера, конечно, напрягало меня, но связываться абы с кем не хотелось, а в университете собрались те представительницы слабого пола, которые, когда природа раздавала красоту, женственность и семейное счастье, стояли в очереди за тягой к знаниям, успешной карьерой или еще чем-то подобным. Редкие исключения уже были заняты. Приходилось сексуальную энергию сублимировать в творчество. Меня, что называется, попёрло. До конца года я умудрился написать еще две получасовые серии ситкома «Студенты» для радио и позже сценарий детективного фильма «Право на месть».
Арнольд Гинзбург позвонил мне после получения ситкомов и сообщил, что киностудия «РКО Пикчерс», у которой тот же владелец, что и у радиостанции «NВС», выходец из Российской империи Дэвид Сарнофф, заинтересовалась моими детективными радиопьесами, загорелась желанием сделать на их основе полнометражный фильм. Предлагают двести баксов за право на экранизацию.
— Сколько сейчас платят за сценарий? — поинтересовался я.
— По-разному. Зависит от жанра, известности автора… — начал он перечислять.