Крыло бабочки
Шрифт:
Сейчас Стелла зажата между двумя трансформациями, связанными магическим контрактом, трансформациями, готовыми убить друг друга на месте. Они едва сдерживают силу: она вьется вокруг них, словно послушный зверь с наточенными когтями. Дай сигнал, и она набросится, уничтожит, растерзает. Две удушающих, невероятно мощных, ментально сцепленных силы. И Стелла ойкает, хватаясь за горло. Ей становится нечем дышать. Она мгновенно сползает на землю, тяжело втягивая носом живительный кислород, но этого не хватает. Кажется, будто ее заперли в тесном помещении. Из которого невозможно выбраться. Кто-нибудь... Помогите!
А трансформации, кажется,
– Что ты забыла здесь? – шипит Мификс. – Зачем ты пришла? После стольких лет?
– Я спонсирую эту школу. И имею право появляться на ее территории в любое время. Кроме того, мисс Стелла является моей носительницей, – Флай холодна, но она готова рвануть в любую секунду.
– Не лги, бабочка! Не лги! Ты пришла сюда... Ты...
– И за тобой тоже. Я достаточно позволила тебе наслаждаться свободой.
– Ты, – с ненавистью выплевывает Мификс каждое слово, и Стелла дрожит, находясь на грани истерики, потому что понимает, что таким она лучшего друга никогда не видела, – отняла у меня самое дорогое. И тебе все мало.
– А ты, – шипит в ответ Баттерфликс, – все никак не можешь раскрыть глаза.
Стеллу трясет. По щекам катятся слезы. Их магия невыносима, их магия смертоносна. В этот момент фея солнца понимает, что Мификс-то, оказывается, очень много ей позволяет. Орать на него, таскать за волосы, шутливо пинать. Если бы он хотел, чтобы она остановилась... Ривен однажды попробовал ему что-то предъявить. Мификс очень быстро поставил его на место. Стелла сгибается пополам, хватаясь за живот и все ниже склоняя голову к земле. Нет, нет, нет.
– Я увидел достаточно, – холодно сообщает Мификс, хотя его глаза рвут и мечут.
– Ты так и не разглядел самого главного, – таким же ледяным тоном отзывается Баттерфликс.
Дракон, ну дай же сил... Стелла не может издать даже писк. Ей кажется, что эти двое сейчас переубивают друг друга... И ее заодно. До этого дня фея не знала, что такое ненависть, а теперь это чужое чувство волнами гуляет рядом с ней, черными, изящными пальцами с дорогими перстнями гладит ее по щеке и высасывает всякую жизнь. Они бы, возможно, ее задавили. Но в какой-то момент глаза Баттерфликс опускаются вниз и видят ее, дрожащую, слабую Стеллу, свернувшуюся в защитной позе, словно барьером вставшую между ними. И одна из аур сразу же пропадает. Стелла жадно глотает воздух и вскакивает резко, слишком резко, и в глазах на секунду темнеет.
– Мисс Стелла. Я сожалею о том, что вы сейчас испытали. И постараюсь загладить свою вину, – спокойно произносит Флай Аквела, хотя ее глаза по-прежнему выражают ненависть.
– Н-н-ничего... – дрожащими губами сообщает Стелла.
– Ты пойдешь со мной, безумный, – теперь Баттерфликс уже обращается к сирину. Мификс, вечно веселый, шебутной и безбашенный Мификс, теперь стоит с озлобленным лицом и абсолютно пустыми глазами. Он опускает плечи и как-то сильно сутулится, а его жизненная энергия, кажется, угасает. И у Стеллы, даже несмотря ни на что, сердце переворачивается от боли за лучшего
– Мадам Ак... – она затыкается, потому что резкий взгляд Баттерфликс пригвождает ее к месту. Холодный, мечущий молнии. Взгляд... Раненой женщины. Раненой в самое сердце. Тот самый, который Стелла видела уже на лице этой Древней. В ее кабинете.
– Мы уже говорили об этом, мисс Стелла.
– Да, – отвечает Стелла и склоняет голову, закрывая глаза. Ей нельзя вмешиваться. Это не ее дело. И смотреть на это она не хочет. Не хочет, но и не может, однако все же находит в себе силы.
Ее взгляд встречается с пустыми глазами Мификса: такими, каких она прежде никогда не видела. Несколько минут назад он весь горел от ненависти, а сейчас... Сейчас перед ней стоит сломанная трансформация. Не имеющая своей воли. Беспрекословно подчиняющаяся чужим приказам. Мификс избегает взгляда Стеллы, когда послушно следует за Аквелой, исчезая прямо в воздухе. А Стелла остается на месте и еще долго смотрит вдаль, не понимая, что же за чувство блуждает у нее на душе.
====== Глава 40. Любовь, которой нет места в этом мире ======
Когда в одном помещении находятся два Древних, связанных друг с другом любовью, ненавистью или другим потрясающим калейдоскопом чувств, воздух вокруг разве что не искрится. Магия, закручиваясь немыслимыми фигурами, находится на самой грани, как и сами существа, созданные быть первыми, лучшими и единственными. Существа, которых нагло потеснили более слабые, недостойные того, чтобы занимать так много места.
Магия почти трещит, Древние сидят, внешне спокойные, положившие руки на широкие подлокотники кресел. Их пальцы даже не подрагивают. Но глазами... Глазами они неотрывно смотрят друг на друга, и в этом взгляде читается все: и невыносимая страсть, и взаимная потребность, и ненависть, и горечь от долгих веков разлуки, и нетерпение.
Когда в одном помещении находятся два Древних, любивших и не перестававших любить, готовых тут же наброситься друг на друга, когда их магия с треском сплетается, встречая такую знакомую и незабытую силу, в этом помещении становится невероятно тесно.
Когда в одном помещении вместе с такими Древними есть еще и человек, он может просто не выжить. Его может нагнуть, придавить к земле аурой, если первосущества увлекутся и потеряют контроль.
Но – к чести Дафны – она ничем не показывает, что испытывает какой-то дискомфорт. Она спокойна внешне и почти так же внутри. Руки, лежащие на подлокотниках, лишь едва подрагивают, а глаза сосредоточенно следят за тем, как Древние почти уже целый час поедают друг друга взглядом. Сиреникс и Омега. Пара, жестоко разлученная Драконом. И вот теперь они здесь, снова, вместе.
Ледяная планета, в которой бушуют устрашающие страсти, и язвительное превращение, провожающее белую змею долгим взглядом, что выразительнее любых слов. Но точно так же Сиреникс смотрит и на Дафну, и нимфа совершенно не представляет, что же может творится внутри него. Две любви, особенно такие сильные – это много даже для Древнего.
Они говорят. У Омеги поджаты губы, и ей с трудом удается сдерживаться, потому что она не привыкла к такому. Это не цивилизованная Баттерфликс, способная держать себя в руках в любое время и при любых обстоятельствах. Это Омега – воплощение дикой, первобытной мощи, пришедшая из того времени, когда мир постоянно менялся и одновременно с этим был невероятно статичен.