Крыло бабочки
Шрифт:
Они сидят друг рядом с другом, в, казалось бы, нескольких сантиметрах, но они так далеки, что кажется, будто до них и не дотянуться. И это их главная проблема: они одиноки, они одни во всем мире. Как бы кто-то из них ни пытался заменить остальных кем-то другим, это не помогало. Может, на время лишь, но потом усталые души все равно продолжали кричать.
Они устали от всей этой быстроты событий. Они устали одна от другой. И все же они знают... Сейчас, когда сброшены все щиты и все маски, когда они обнажались – сумбурно,
И вовсе не сбежать. Нет. Они хотят отдохнуть. Но не вдали. Больше всего на свете они хотя выплакаться на коленях друг у друга. Они отчаянно желают этого, но после всех тех высказанных слов, брошенных в лицо подругам, могут ли, смеют ли они просить об этом...
И вот так, оставаясь наедине с самими собой, будучи рядом, но так далеко, они сидят и плачут, и плачут, и не могут выплакать все свои страхи, сомнения и боль. Еще они бормочут. Шепчут, смотря в пустоту, то, что накопилось в душе. И не замечают, что слушают. Что внимательно-внимательно вслушиваются. И двигаются ближе.
И вот уже Лейла рыдает в объятиях Стеллы, а Блум обнимает Текна. А Музу... Музу утешает Флора, гладя по голове.
Они постоянно меняются ролями, кто-то дарит силы другой, пока та тихо плачет, а то обе ревут на плече друг у друга.
– Вас не было рядом! – завывает Лейла.
– Зато теперь мы здесь, мы рядом, – заверяет ее Стелла.
– Где вы были? – повторяет фея морфикса.
– Мы здесь.
– Не оставляйте меня! – в глазах феи мелькает страх. И Стелла обнимает ее еще крепче.
– Не оставим, – шепчет она ей на ухо.
– Блум, мы и правда не понимаем. И никогда не поймем... – произносит Текна.
– Никогда, – эхом повторяет та.
– Но позволь... разделить твою боль. Расскажи, расскажи об этом, – просит фея технологий.
– Это ужасно... – еле шевелит губами Блум. И с ее губ срывается страшный рассказ, который слушают все. Так же, как и слушают друг друга.
– Он был в теле Орландо, он...
– Ненавижу, – тихо произносит Флора, слушая убивающуюся Музу. – Если бы я только нашла этого демона...
– Ты всегда была примером для нее, слышишь? Всегда была примером для сестры! Достойным примером! Ты самая мудрая из нас, – всхлипывает фея музыки.
– Я с тобой, – говорит Флора, еще крепче прижимая к себе подругу.
– И я, – соглашается Муза.
– Я... – произносит Лейла, сверкая заплаканными глазами. – Я бы вдарила тому придурку. Этому... Флеймиксу. Я бы ему вдарила, слышишь?!
– А я... А я себе бы вдарила. Нам вдарила... За то, что не были с тобой. Слышишь?! Правда бы вдарила!
– Я понимаю твою боль, – шепчет Текна Блум, – я понимаю. Это тяжело. Невероятно. Я только поражаюсь, как ты это выдерживаешь.
– Потому что некому больше. Он меня выбрал...
– И ты всегда можешь сказать это
– Текна! – Блум крепко сжимает фею технологий. – Я слышу твою боль. Я с тобой. Ты можешь выплакаться. Ты не можешь рассказать, я знаю.
– Да, – Текна вздрагивает. – Не могу. Это...
– Расскажешь позже, – уверенно заявляет Блум. – Расскажешь позже. Если захочешь.
– Но мне...
– Больно, я знаю. Прошу...
И Текна плачет. Рыдает, изливая душу Блум, рыдает, не высказывая свою боль, но выплакивая, и так, на плече у подруги, действительно становится легче. Не надо больше прятаться, не надо скрывать. Можно и даже нужно говорить! Тебя поймут, твою боль примут, даже если ты не скажешь о ней.
Все остальные понимают то же самое. Они удивляются. Шепчут, не веря своему счастью. Можно и даже нужно говорить... Это, казалось бы, простое открытие поражает их души, поражает их, и они, боясь спугнуть нежданное счастье, говорят и говорят, отпирая тяжелые двери.
Раздражение яростно шипит, но его никто не слышит, и с каждым высказанным словом, с каждым открывающимся сердцем оно испаряется, становясь все тоньше и прозрачнее. Раздражение покидает их души, и их разум прочищается. Они освобождаются, внутри становится легко-легко.
Они говорят, говорят, их слушают и слышат, их боль разделяют, и их души наполняются счастьем. Они говорят теперь нужное, не тратя время на бессмысленные слова, сказанные до этого много пустых и лишних раз. Им хочется отругать себя за то, что они тянули так долго, что они сами себя довели, что они почти рухнули в пропасть, когда можно было сделать все намного проще.
Они говорят и об этом, и о многом другом, спеша поведать все свои секреты, и для каждой находится время, чтобы ее выслушать. Они давно так не говорили по душам. И с каждым высказанным словом они понимают, чувствуют, как становятся ближе... Совсем как раньше. И ощущают, как внутри вспыхивает их связь, как их тянет и тянет друг к другу, но только уже без черных сполохов раздражения. В их душах не осталось злобы, они освободились, и теперь они вместе.
Они ощущают это как никогда, и в этом их сила, они плачут, обнимаясь уже все вместе, и их магия переплетается, ища поддержку, и, находя ее, благодарно вспыхивает.
Они близки. Духовно. Телесно. Физически. И магически.
Они больше никогда не будут одни. Их мечта сбылась. Они выплакались друг у друга на коленях. И посмотрели на мир чистыми глазами. И обрели новые силы.
– Мы были... Мы были дурами, – шепчет Флора.
– Придурками, – подхватывает Лейла.
– Идиотками, – продолжает Стелла.
– Мы развели здесь...
– Полнейший детский сад.
– Мы несли...
– Полнейшую чушь.
– Пора признать...
– ...Что мы потеряли последние мозги, – заключает Текна.