Крылья Тура
Шрифт:
– Как это нет? – обернулся подполковник к нашему комполка. – Это надо поправить! Летчик молодой, активный. Ему летать и летать. Да и результаты у него хорошие. Двух асов уже сбил.
– Вот что, Туровцев, – хлопнул замкомандира дивизии ладонью по столу, – будет у тебя самолет. «Як-1б» – слышал? Нам сорок машин для войсковых испытаний перегнали, так и быть – выделю и вам.
– Нам восемь машин нужно, – тут же подсуетился комполка.
– Хорошо! Получишь восемь. За проведенный бой – получишь, заслужил!
– А картинку можно нарисовать, товарищ подполковник? – Это уже я подсуетился.
Подпол захохотал:
–
Вот так! Праздник пришел и в наш кишлак. Мне дали самолет! Да еще какой – «Як-1б». Сразу по завершении визита начальства из дивизии комполка снова собрал комэсков и командиров звеньев.
– Товарищи командиры! Благодаря несдержанному на язык и нахальному перед начальством лейтенанту Туровцеву мы получили новую технику. Это как нельзя кстати. Как будем распределять? Ваши предложения? Давай, Туровцев, ты эту кашу заварил – тебе и расхлебывать. Начинай.
– Товарищ майор! Я уверен, что новые машины должны дать новые, более высокие боевые результаты. Нельзя их размазывать по эскадрильям. Может, сформировать какую-то группу? Из опытных летчиков и хороших стрелков? Так, на мой взгляд, мы можем добиться большего.
– Комэски, что скажете?
– В предложении лейтенанта Туровцева что-то есть, товарищ майор. Но с нашей численностью по штату… какую особую группу мы сможем организовать? Этот вопрос надо решать на уровне дивизии. Создать, например, особую эскадрилью из летчиков двух-трех полков да посадить ее поближе к городу, как бы в засаду. Машины, конечно, должны быть с рациями. И по наведению с земли вылетать на перехват бомбардировщиков. Или «мессеров» гонять, если они на наших навалятся.
– Можно курить, товарищи, – задумчиво проговорил майор, доставая пачку «Беломора». – Давайте-ка все еще раз прикинем. А не ослабим ли мы этим полк?
В общем, после долгих пересудов приняли такое решение. Насчет сводной группы или эскадрильи – переговорить в дивизии, предложение интересное, что-то за ним просматривается. В полку же провести временную рокировку – перевести в 1-ю эскадрилью капитана Россохватского двух опытных летчиков из 2-й эскадрильи и создать усиленное звено. Командовать звеном после некоторых сомнений и колебаний поручили мне. Я, было, заявил самоотвод, но комполка и слушать не стал. Ты, мол, подготовленный, теоретически грамотный, вошебойку только что прошел – тебе и карты в руки.
– Счастливчик ты, Виктор! – подмигнул мне комиссар.
Я же особой радости не испытывал. Ответственность уж больно большая, и сопротивление со стороны старичков будет. Я это задницей чувствовал. Не всем были по душе мои новации, не всем…
А потом был праздник. Утром в полк позвонили и по секрету сказали, что вечером у нас будут гости, так что боевая готовность у полка с 16.00 снимается. Командир взвился вихрем, забегали начальники служб, загремела посудой столовка. Полк начал готовиться к приему начальства. Должен был приехать командующий воздушной армией – вручать ордена, заслуженные за бои над Сталинградом, и те награды, которые полк заработал еще на Калининском фронте.
Что тут говорить! О себе я, кстати, не говорю – сам я на эту суматоху смотрел с некоторым снисхождением. Ну не было у меня пиетета перед наградами!
Так что радость наполнила и мое суровое сердце. Особенно когда нам сказали бежать на вещевой склад и получать новенькую форму, чтобы выйти на глаза начальству настоящими орлами. Под это дело я вырвал себе голубые петлицы и красные кубики и пришил их, невзирая ни на какие требования ходить с полевыми знаками различия. Это у меня не полевая форма, это – парадная!
Но командующий воздушной армией генерал-майор Хрюкин не приехал. Наверное, в преддверии подготовки к контрнаступлению у него были и другие, более важные дела. Награды начищенным, наглаженным и отмытым ребятам вручал член Военного совета генерал… забыл. Забыл я его фамилию. Да это и не важно.
А так – все было очень торжественно. За генералом суетились штабные, подавали ему коробочки с орденами и документы. Наш полковой самопальный оркестрик вразнобой дудел туш, красные от волнения и духоты ребята выходили, получали награды, обещали служить трудовому народу и спешили на свое место, чтобы побыстрей открыть эти коробочки и привинтить долгожданную награду на грудь. Несколько человек, в том числе и я, выходили за наградами дважды – кроме орденов нам вручили еще медали за работу на Калининском фронте. Что мне понравилось, наградили и несколько человек из «темной силы». Это было абсолютно правильно – технари очень многое делали для боеготовности полка.
Я же опозорился. После вручения мне ордена я не нашел ничего лучше, как сказать генералу: «Спасибо», а не рявкнуть как полагается: «Служу трудовому народу!» Генерал недовольно посмотрел на меня, на мои голубые петлицы с красными кубиками, потом улыбнулся и вежливо ответил: «Пожалуйста!» Правда, когда меня вызвали во второй раз, все прошло гладко, в соответствии с требованиями устава. Так, пожалуй, и привыкну. А когда начали говорить «Служу Советскому Союзу»? Не помню… Ну, ничего – подскажут! А скоро вообще погоны введут. Правда, золотые, с голубым просветом, наверное, и не найти, защитного цвета будут наверняка.
После награждения нас пригласили в столовую. Генерал провозгласил первый тост за Сталина, за победу, все дружно выпили, и армейские с нашим полковым начальством куда-то быстренько исчезли. Нам же лучше – спокойнее без них. Народ немного расслабился, забулькал по стаканам, зашумел. Все так или иначе косились себе на левую сторону груди, где на защитной ткани гимнастерок багрянцем сверкали новенькие ордена.
Я как знал, что спешить не надо, и орден не привинчивал. Медаль, правда, прицепил. Хорошая медаль – «За отвагу». Не стыдно носить будет. А сейчас я достал орден и аккуратно опустил его в стакан с водкой. Красивый красный «боевик» горел в преломляющихся лучах света; казалось, он испускал какое-то тепло. Я положил подбородок на руки и замер, глядя на орден.