Крылья Тура
Шрифт:
Ну пришлось помогать, конечно. С грехом пополам все нужные документы мы составили. Я их проверил, внес необходимые исправления, заставил «двоечников» переписать рапорты набело, и мы потащились сдавать свои сочинения на свободную тему командиру полка. Он, дымя как паровоз своим «Беломором», дирижировал работой штабников. Дело, похоже, закручивалось нешуточное. НШ [3] , его помощники и машинистка штаба крутились, как грешники на сковородке. Спасибо Петру Великому за привнесение бюрократии на отечественную почву! Большое спасибо!
3
НШ –
Командир бегло просмотрел наши рапорты, более внимательно прочитал мою справку, одобрительно посмотрел на меня и поинтересовался, а где, мол, схемочки?
Вот черт! А я и забыл про них. Что-то у меня голова стала тяжелая, от табака, что ли? Курят, паразиты, в служебных помещениях. А я на Матери от табака совсем отвык. Эх, как там, на Матери, сейчас? Как барон и баронесса ля Реган поживают? Как Кот, Десница, другие ребята? Интересно, Кота там еще не окрутили, эта кузина, например? Вот бы хоть одним глазком взглянуть, да и по этому неправильному богу я соскучился. Король, опять же, маршал…
НШ коршуном налетел на меня. Давай-давай, Туровцев, не тяни резину! Дивизия все мозги уже прокомпостировала, требует документы. Бери Рощина, что тебе надо еще бери, и рисуйте схемы. Да хорошо рисуйте, наглядно чтобы было.
Мне стало интересно. Я и сам рисовал когда-то. Что бы тут сотворить? Хорошо бы диафильм. А вот можно ли это сделать технически? Наверное, можно. В штабе дивизии есть неплохой отдел, который занимается результатами фоторазведки, они наверняка смогут. Надо бы узнать…
Подошел Толя Рощин, молодой, скромный парень. Я поинтересовался, где он учился рисовать. Однако! В студии Грекова, во как. Здорово! Мы уселись в уголке, чтобы не мешать народу, и я объяснил ему свою задумку. Толя помараковал немного и согласился, что это возможно и это будет смотреться. План-схема Сталинграда у нас в полку была. Толя на нескольких листах кальки прорисовал основные этапы проведенного боя. На кальке красные и синие самолетики крутили петли, расходились, сходились, синие горели и падали, висели парашютики. Сменяясь на фоне плана-схемы города, эти листы кальки давали хорошее, детальное представление о проведенном бое. Калька дублировалась и листами гораздо большего масштаба, чтобы все эволюции самолетов были четко видны. Было весьма наглядно. Довольный командир кивнул, и НШ в углах схемы поставил свою закорючку. «Утверждаю». Все.
Нет, не все. Командир расслабился, ведь основная работа была уже сделана, и добродушно оглядел меня с ног до головы.
– А что, Туровцев, ты немецкий пистолет таскаешь? Да знаю, знаю, что подарок за сбитого. А ты знаешь, что немцы наших с трофейным оружием в плен не берут? Стреляют сразу!
– Да я, товарищ майор, как-то в плен и не собираюсь… – обалдел я.
– Ну, это я так, к слову… – немного смутился майор. – А что ты «ТТ» не получишь?
– Да никто не сказал, товарищ майор, а я и не сообразил.
– Слушай, Николай Гаврилович, – вдруг загорелся комполка, – а давай-ка подготовь приказик о награждении лейтенанта Туровцева именным пистолетом, а? Так
– Это можно, и правильно это будет… – согласился начальник штаба полка. – А за что наградим?
– Да за что хочешь. За успешное овладение новой техникой, вот. Давай набросай проектик, я его подпишу, а выписку из приказа – лейтенанту. Правильно? Вот и ладненько. Иди, Виктор, отдыхай. Сейчас и мы закончим уже.
Я вышел из прокуренной штабной землянки. Уже ощутимо похолодало. Ноябрь… уже скоро начнется наше контрнаступление. Скорее бы… Пойду-ка я в свою землянку, прилягу до ужина. Знобит что-то… А там и в столовку, может, еще грамм сто дадут?
Но – не получилось. В столовку я имею в виду. Ужин мне подали, как барону ля Реган – в постель. Точнее – в койку, в санчасти. Проснулся я с тяжелой головой, весь горячий и потный. Меня ощутимо потряхивало. Э-э-э, да ты, брат, простыл, видать… Так-то с открытым фонарем летать… Надо к врачу.
Военврач пощупал мой лоб, нахмурился, дал мне градусник. Когда он его посмотрел, то нахмурился еще больше, вынул из стакана с какой-то отвратной медицинской жидкостью ложечку или шпатель, приказал открыть рот и стал изучать мое горло.
– Да у тебя, Туровцев, ангина. Жутчайшая. Где ты так умудрился?
Знать бы – где. Впрочем, в свое время у меня эти ангины чуть ли не каждый год были. Вот и здесь достали.
– Все, будешь лежать у меня. Лечить тебя будем.
И понеслось – таблетки, уколы, полоскания, в общем – вся радость пребывания в медучреждении. О полетах, естественно, и речи быть не могло. Я еле стоял, но ползал по нужде сам. Через пару дней шум в ушах стих, жар немного отпустил, и горло стало получше. Военврач после моих слезных просьб разрешил доступ к телу. Первым появился Антоша.
– Салют, командир! Ты как?
– Как, как, хреново, Тоха, сам не видишь, что ли? Про меня не будем, вроде на поправку я пошел. Ты расскажи, как там у вас? На воле? Кто командует звеном, как комэск и все другие?
– А что им сделается, Витя? Летают, дырки привозят. Портят новую технику, бестолочи. Звено Толя Рукавишников водит, пока получается. Комэск просил тебе привет передать. Занят он очень, летает часто. Бои как-то усилились. Каждый день – минимум четыре вылета… Темнеть стало раньше, а то и поболе было бы. Да, кстати, Виктор! Номер-то какой на машине рисовать? А то звездочки есть, а номера нету…
– Погоди, погоди, Тоха. Голова что-то у меня плохо варит… А со старым номером что?
– Так ведь передали мы соседям несколько самолетов, после того как новенькие получили. И теперь все придется менять, все номера, коки винтов красить в цвет эскадрильи.
– Так, что? Я сам могу номер выбрать?
– Ну-у, пока да.
– Пятнадцатый не занят?
– Нет. Его, что ли, рисовать?
– Его, Тоха, его.
Пятнадцатый был моим номером в игре. Уже давно. Просто 15-е число – мой день рождения, а если наоборот – 51 – год рождения. Логично, а? И удобно. Может, мне и позывной взять «Пятнашка»? Ладно, с этим пока погодим. Тут я задумался о другом. Надо же! Всего-то девять лет до моего рождения осталось! Вот как-то я никогда не задумывался – как же близко я от войны прошел…