Крылья возмездия
Шрифт:
Рассредоточенные по равнине ангелы быстро оправились от удивления и снова подравнялись. Два серафима, что стояли в центре первого ряда, крепче сжали золотые знамена с изображенным на них солнцем.
Почему-то при взгляде на него Икару захотелось кричать.
Херувимы опустились прямо перед главнокомандующими и низко поклонились, продолжая держать руки у груди.
– Вот мы и снова встретились, Икар.
Он тяжело вздохнул.
– Опять ты…
Тот самый херувим, благодаря которому Икар получил прозвище «Однокрылый».
Время на секунду остановилось.
«Однокрылый?»
–
«О чем он говорит?»
Но Икар не успел задать вопрос, потому что его прервала Кальмия:
– Давайте оставим речи на потом? – Она хмыкнула, оглядев равнину. – Мы готовы выступать.
Слова. Много слов. Как будто бы бессвязных, но меняющих мир. Тысячи взглядов – бесстрашных, отчаявшихся, обреченных. Тридцать тысяч ангелов. Девять серафимов. Три херувима.
И он.
Даже не знал, как себя теперь называть.
Изменник? Спаситель? Никто?
Ветер. Легкий ветер на щеках, нашептывающий, будто что-то идет не так. Твердая земля под ногами, не дающая ему развалиться на части. И мысли. Много-много мыслей, выталкивающих друг друга из сознания.
– Сегодня… мы… чтобы изменить мир…
Слова. Мужской голос.
– Мы с Икаром… поведем вас…
Он слышал их так, словно находился под водой.
– Массовое уничтожение… единственный выход…
Илай пытался проснуться, но не мог.
Она не мертва.
Она не мертва.
Она не мертва.
«Что я здесь делаю?»
И вдруг все голоса и краски вернулись. Он хотел разодрать себе грудь, потому что в эту секунду чувства ударили по нему так, что колени подогнулись. Осязание, обоняние, зрение. Правая ладонь начала жечь, словно к ней приложили разогретый металл. Он заозирался по сторонам, пытаясь восстановить дыхание.
«Бежать. Нужно бежать».
Но он не успел, потому что в эту секунду прозвучали те самые слова:
– Да начнется геноцид!
В голове послышался щелчок, и Икар прошептал:
– Да начнется геноцид…
Часть 2
Истребление
Глава 12
Ваши последние слова
Вскрикнув, Ариадна распахнула глаза.
Ее кожа стала липкой от пота, а тело сотрясала сильная дрожь. Взгляд метался из одного угла спальни в другой, пока в голове мелькал образ из кошмара – вокруг шеи обвивается хвост золотой змеи, а затем душит ее до потери пульса.
Она протянула руку к груди и сжала серебряный кулон. С губ срывались прерывистые вдохи, пока Ариадна пыталась успокоить дыхание.
– Ари? – послышался сонный голос мужа. Он разлепил глаза и, сразу же приняв сидячее положение, аккуратно обхватил ее за плечи. – С тобой все хорошо?
Она кивнула, затем сделала еще один глубокий
– Да, я в порядке… Спи, Лукас. Завтра сложный день.
Муж пристально осмотрел ее своими светло-зелеными глазами – и в это мгновение Ариадна снова почувствовала себя лет на тридцать моложе. Тогда она бегала за Лукасом Солари, мечтая получить хоть каплю его внимания. Тогда ее волновало лишь то, какие туфли подобрать к новому платью и как выпросить у матери серьги, что она хранила в золотой шкатулке.
Тогда было легко. Никаких проблем. Никаких забот.
Но в один день все изменилось.
Лукас поцеловал ее в лоб, и Ариадна мгновенно расслабилась. Пока он рядом, все будет хорошо.
Когда муж снова погрузился в сон – хотя, скорее всего, он просто делал вид, продолжая с беспокойством наблюдать за ней из-под опущенных ресниц, – Ариадна, осторожно откинув одеяло, ступила на холодный пол. Набросив шелковый халат, она на носочках подошла к окну и посмотрела на золотую столицу.
До рассвета было еще часа три – стояла глубокая ночь, освещаемая лишь городскими фонарями. Ариадна посмотрела в сторону центральной аллеи. Рабочие заваливали статуи шести Богов, заменяя их другими.
Статуями Богини Солнца.
Руки снова задрожали, и она крепко вцепилась в кулон. Сняв его с шеи, Ариадна положила украшение в форме сердца на раскрытую ладонь. Луна осветила старые царапинки и потертости: хоть кулону было уже около двадцати лет, он остался невероятно красивым.
Раскрыв его, Ариадна почувствовала, как грудь сжимается от боли.
Внутри кулона была фотография. Они с Лукасом сидели на диване в гостиной их старого дома в Велоре, а за ними, обнимая родителей за плечи, улыбалась Эстелла. Тогда ей было шесть лет – длинные волосы собраны в два хвостика, сарафан с ромашками закрывает разбитую коленку. В одной руке она держит свою любимую игрушку – Мистера Брокколи.
Ариадна провела большим пальцем по фотографии и слабо улыбнулась. Затем посмотрела на другую сторону кулона. Там были выгравированы первые буквы их имен, а снизу читалась надпись:
«Не думай, что люди черно-белые.
Иногда мир заставляет нас стоять на пересечении двух цветов.
Навечно с тобой, мой свет.
Рамона».
Ариадна почувствовала, как ее талию обвивают теплые руки.
–Ты сделала это, потому что у тебя не было выбора. Мы сделали это, потому что у нас не было выбора, – спокойно прошептал Лукас, но в его голосе проскользнули тоскливые нотки.
Он тоже скучал по ней. Возможно, даже сильнее Ариадны.
– Она так изменилась. – Повесив кулон обратно на шею, Ариадна прислонилась к груди Лукаса и прикрыла глаза. – Храбрая. Сильная. Милосердная. Иногда мне кажется, что это не мы ее воспитали. Как у таких слабых людей мог вырасти настолько особенный ребенок?
Она болезненно поморщилась, погружаясь в воспоминания.
–Когда я увидела ее на обращении, где она показала знак Альянса… то поняла одно. Как прежде уже не будет. Мы потеряли единственное, что должны были оберегать. И мы были обязаны поступить иначе в тот день.