Крылья
Шрифт:
– Притормози, – сказала Кейси. Скотт нажал клавишу, запуская воспроизведение с нормальной скоростью:
– Это и есть то, что тебе нужно?
– Да.
Кейси увидела женщину, которая шагала по коридору с ребенком на руках. Изображение прервалось, и на экране появился ребенок, сидящий на коленях матери. Объектив камеры поднялся, остановившись на лице женщины, которая театрально зевнула. Действие происходило на борту летящего самолета; салон освещали ночники, за иллюминаторами царила темнота, слышался ровный гул реактивных двигателей.
– Все
Хармон, сидевший рядом за монитором, шевельнул больной ногой и охнул.
– Впредь будет мне наука, – сказал он.
– О чем ты?
– Никогда не спускаться на лыжах по подтаявшему снегу.
Кейси кивнула, не отрывая взгляд от экрана. Камера вновь переместилась на спящего ребенка. Изображение расплылось и померкло.
– Парень не сумел сразу остановить камеру, – пояснил Хармон.
Следующий эпизод был снят в ярком дневном свете. Младенец сидел, улыбаясь. В кадре появилась рука. Она качнулась, привлекая внимание ребенка. Мужской голос произнес:
«Сара… Са-ра… Улыбнись папочке… У-лыб-нись».
Сара улыбнулась и загукала.
– Сообразительная девочка, – сказал Хармон.
Вновь послышался мужской голос:
«Как ты себя чувствуешь, направляясь в Америку? Ждешь встречи с землей предков?»
Сара опять загукала и замахала крохотными ручонками, пытаясь дотянуться до камеры.
Женщина сказала что-то об американцах и пугалах, и объектив повернулся к ней.
«А что скажет мамочка? – спросил мужчина. – Она рада вернуться домой?»
«Хватит, Тим, – отозвалась женщина, отворачивая лицо. – Прошу тебя, не надо».
«Ладно тебе, Эм. О чем ты сейчас думаешь?»
«Чего я хочу больше всего, – заговорила женщина, – о чем я мечтала целый год, так это чизбургер».
«С горячим бобовым соусом „хи-ханг“?» – спросил мужчина.
«Господи, нет! С луком, томатами, латуком, солеными огурчиками и майонезом».
На экране вновь показалась девочка. Она тянула ступню в рот, слюнявя свои ножки.
«Вкусно? – спросил мужчина, рассмеявшись. – Это и есть твой завтрак, Сара? Надоело ждать стюардессу?»
Внезапно его жена рывком повернула голову, глядя мимо камеры.
«Что это было?» – встревоженным голосом произнесла она.
«Успокойся, Эм», – ответил мужчина, продолжая смеяться.
– Останови запись, – велела Кейси.
Хармон нажал кнопку. На экране застыло обеспокоенное лицо женщины.
– Отмотай назад на пять секунд, – попросила Кейси.
В нижнем углу экрана появились белые цифры счетчика. Кадры побежали в обратную сторону, вновь покрывшись полосами.
– Отлично, – сказала Кейси. – Теперь прибавь звук.
Девочка сосала ножку, хлюпая так громко, что этот звук напоминал шум водопада. Гул в салоне превратился в мерный рев.
«Вкусно? – спросил мужчина. Его голос
В промежутках между его словами слышались иные звуки – тихий шелест голосов окружающих, шорох одежды, позвякивание ножей и вилок в носовой кухне…
И что-то еще.
Какой-то новый звук.
Женщина рывком повернула голову:
«Что это было?»
– Проклятие, – сказала Кейси.
Полной уверенности у нее не было. Привычные звуки салона заглушали все остальное. Кейси подалась вперед, напрягая слух.
Ворвался голос мужчины. Его смех прозвучал громовым раскатом:
«Успокойся, Эм».
Девочка вновь рассмеялась пронзительным режущим ухо смехом.
Кейси разочарованно качала головой. Был ли этот низкий рокочущий звук или ей только почудилось? Пожалуй, нужно вернуться назад и прослушать еще раз.
– Ты можешь пропустить запись через звуковой фильтр? – спросила она.
«Мы уже почти дома, милая», – сказал мужчина.
– О господи, – пробормотал Хармон, во все глаза глядя на монитор.
Все, что было на экране, накренилось под немыслимым углом. Девочка соскользнула с колен матери; та подхватила ее и прижала к своей груди. Камера тряслась и раскачивалась. Пассажиры на заднем фоне кричали и цеплялись за подлокотники. Самолет свалился в крутое пике.
Потом камера вновь вздрогнула, и теперь казалось, будто бы пассажиры утонули в своих креслах. Женщина обмякла под действием ускорения, ее щеки обвисли, плечи поникли. Ребенок продолжал плакать. Мужчина крикнул: «Какого черта!» – и в тот же миг его жена взмыла в воздух. Ее удерживал только привязной ремень.
Потом и камера взлетела к потолку, послышался резкий хруст, и изображение быстро завертелось по спирали. Когда наконец оно остановилось, в поле зрения попало что-то белое с полосками. Прежде чем Кейси успела сообразить, что это было, камера вновь дернулась, и она увидела поручень кресла. Камера смотрела на него снизу. За поручень цеплялись чьи-то пальцы. По-видимому, камера упала в проход, и ее объектив смотрел вертикально вверх. Крики пассажиров не умолкали.
– О господи, – вновь пробормотал Хармон.
Изображение метнулось в сторону, двигаясь все быстрее. По экрану ряд за рядом проносились кресла. Заметив, что камера скользит к корме, Кейси сообразила – самолет вновь набирает высоту. Прежде чем она успела собраться с мыслями, камера вновь взмыла в воздух.
«Аппарат потерял вес, – подумала Кейси. – Вероятно, самолет достиг вершины дуги, опять клюнул носом, и в этот миг возникла невесомость, а потом…»
Изображение перевернулось и затряслось. Послышался глухой удар, и на экране в плохом фокусе мелькнул чей-то широко раскрытый рот и зубы. Потом камера опять сдвинулась и, судя по всему, упала в кресло. Весь экран заполнил огромный башмак, врезавшийся в объектив.