Крымская война
Шрифт:
Брёвна эти везли из Херсона, куда обычно сплавлялся лес по Днепру для нужд Черноморья и всего Крыма. Принимал эти брёвна инженер-генерал штаба Горчакова Бухмейер, когда Нахимов осматривал сооружённые по его настоянию батареи. Заметив его издали, он подъехал к Бухмейеру.
— Александр Ефимович, скажите бога ради, для чего это прекраснейший такой лес, а? — обратился Нахимов к этому генерал-лейтенанту, которого уважал уже потому, что он был инженер, как и Тотлебен.
Бухмейер, который был одних почти лет с Нахимовым, но почти совершенно сед, даже с сильной проседью
— Для удобства сообщения Северной стороны с Южной приказано его сиятельством соединить оба берега тут мостом, Павел Степаныч.
— Мостом-с? В этом месте-с?.. Да ведь тут почти верста ширины, что вы-с! — очень удивился Нахимов.
— Да, большое затруднение в этом… Также и в том, что ведь оттуда, — кивнул Бухмейер в сторону батарей интервентов, — стрельбу подымут, беспрепятственно не позволят работать, а строить надо.
— Отлично обходились мы без моста до сих пор и вдруг-с почему-то надо-с… Хм, хм… мост! Плавучий мост! — подозрительно вперил Нахимов в карие глаза Бухмейера свои голубые, расширенные недоумением.
— Всё-таки, согласитесь, Павел Степаныч, с этим, по мосту гораздо скорее может пройти большая воинская часть, чем ежели перевозить её будут на транспортах! А мост предполагается не плавучий, а бревенчатый, разводной.
— Бревенчатый-с? И в версту шириною-с? — теперь уже просто, как хозяин обороны, сам строивший плавучий мост через Южную бухту, усомнился Нахимов.
— Не приходилось и мне никогда выполнять такую работу, — скромно отозвался ему Бухмейер. — На триста шестьдесят сажен через Дунай у Измаила вывел мост, но тот — плавучий… Кроме того, условия работы были совсем не те… Но раз приказано, нужно делать.
— Даже если и невозможно-с?
Бухмейер слегка улыбнулся.
— Теоретически всё-таки возможно… поскольку мы знаем, что брёвна держатся на воде и могут выдержать большой груз… Плоты, соединённые вместе.
— Но ведь зальёт-с, зальёт при малейшем волнении! — И даже руками сделал несколько энергичных волнообразных движений Нахимов.
— Об этом не спорю: заливать при ветре может… Также может давать и прогибы при движении больших тяжестей, как, скажем, орудия. Но это предусмотрено, конечно. А удобство для сообщения большое, это уж бессомненно, — удобство первостепенное.
— Разобьют-с! — уверенно махнул рукою Нахимов.
— Думаю всё-таки, — осмеливаюсь так думать, — что всего моста не разобьют, — снова улыбнулся Бухмейер. — А что ежели будет разбито снарядами, поправим… Оставим на этот случай, на ремонт, запас материалов. Наконец, стрельбу откроем из наших батарей: они по мосту, а мы по ним.
— Так что же уж, значит, как же-с, а? Решено и подписано-с? Мосту быть-с? — с нескрываемым волнением от раздражения спросил Нахимов.
— Всенепременно, — ответил Бухмейер. — Я не могу только в точности доложить вам, Павел Степаныч, когда именно он будет готов, — это зависит от многих обстоятельств, но что он должен быть готов как можно скорее, об этом
— Прощайте-с! — вдруг неожиданно резко сказал Нахимов, торопливо сунул руку Бухмейеру и повернул своего маштачка в сторону морского госпиталя, где он бывал каждый раз, когда переправлялся на Северную.
— Видали вы подлость? — выкрикнул он, увидя смотрителя госпиталя полковника Комаровского, вышедшего ему навстречу.
Тот никогда раньше не видал его таким возмущённым: лицо его было апоплексически красно, даже голубые глаза порозовели.
Комаровский, человек по натуре честный, стоял руки по швам и развернув грудь, усиливаясь понять, кто именно и что мог донести на него адмиралу, командиру порта.
— Подлость, подлость видали-с? — повторил Нахимов, уничтожающе на него глядя.
— Не могу знать, — пролепетал Комаровский, — о чём изволите говорить, ваше высокопревосходительство?
— Э-э, «не могу знать», а у самого под носом это! — поморщился Нахимов и повернул Комаровского так, чтобы он видел брёвна, сложенные на берегу.
— Это что-с? А? — показал он рукой.
— Лес возят, — в недоумении поднял на него глаза Комаровский.
— То-то, что лес! А зачем лес?.. Мост хотят строить через бухту!..
Бросать хотят Севастополь, вот что-с!
Полковник Комаровский был озадачен этим не потому, что Севастополь хотят бросить, — ему приходилось слышать такое мнение и раньше, — а потому, что Нахимов именно с ним поделился своим возмущением.
Нахимову же было всё равно, кому бы первому ни выкрикнуть того, что его давило невыносимо.
Замысел Горчакова бросить «несчастный город» был для него не нов: об этом он часто слышал от него и на военных советах и когда он приезжал с Северной. Но после того как был отбит штурм, Горчаков, казалось, успокоился, и все распоряжения его клонились только к тому, чтобы усилить всеми способами оборону Севастополя.
На поверку же выходило, что там всё было только показное, парадное, а настоящее тайком готовилось здесь. Под видом удобства переправы через рейд воинских частей, назначенных на усиление гарнизона, на случай нового штурма, готовится, несомненно, путь отступления всему севастопольскому гарнизону, которое и совершится по приказу главнокомандующего когда-нибудь под покровом ночи, а торжествующему врагу отдано будет всё, стоившее таких неисчислимых и неоценимых трудов и жертв.
И Комаровский только ещё приводил, старался привести в связь эти брёвна на берегу и оставление Севастополя, когда Нахимов, качая головой, повторял подавленно:
— Какая подлость! Какая подлость!
2
Оставить Севастополь, хотя бы и после трёх штурмов, для него, моряка, было то же самое, что сдать судно неприятелю после какого угодно кровавого боя.
Можно было удивляться — и многие удивлялись тому, — с каким хладнокровием каждый день обходил Нахимов бастионы во время самого жестокого иногда обстрела их; а между тем для него это было совершенно естественно.