Крыса из нержавеющей стали спасает мир
Шрифт:
Должно быть, это помешало ЕГО темпоральной войне, иначе бы ты не пришла ко мне на помощь.
– О, дорогой! Как здорово! Я всегда говорила, что стоит тебе по-настоящему захотеть – и мы спасем мир.
Смена настроения, быстрая, как ртуть. Вот что такое моя Анжела. Она поцеловала меня с истинной страстью, а я, гремя своими цепями, радостно обнял ее, но она пронзительно вскрикнула и врезала мне, да так, что я отлетел.
– Время! – Она поглядела на часы и ахнула. – Я из-за тебя забыла.
Осталось меньше минуты. Где эта темпоральная спираль?
– Здесь! – сказал я,
– А пульт?
– Вот он.
– Какой некрасивый. А где указатели?
– Вот эти циферблаты.
– Вот настройка, которую мы должны использовать. Койцу сказал – с точностью до тринадцатого знака, он очень настаивал.
Я, как сумасшедший пианист, заиграл на клавишах и даже вспотел. Стрелки дернулись, замерли и закрутились как бешеные.
– Тридцать секунд, – ласково сказала Анжела, чтобы меня подбодрить. Я вспотел еще сильнее.
– Есть! – выдохнул я, когда она объявила: десять секунд. Я врубил таймер и включил главный рубильник. Темпоральная спираль засверкала, и мы бросились к ее выступающему концу.
– Стой ближе и прижмись ко мне как можно крепче, – сказал я. – У темпорального поля есть поверхностный эффект, и мы должны быть рядом.
Она откликнулась на это с удовольствием.
– Жаль только, что на мне этот глупый скафандр, – сказала она, покусывая мне ухо. – Без него было бы замечательно.
– Может, и так, но было бы неудобно прибыть назад в Спецкорпус в таком виде.
– Не тревожься об этом. Мы пока направляемся не туда. Я почувствовал под ложечкой укол тревоги.
– Что ты говоришь? Куда же мы направляемся?
– Не имею ни малейшего представления. Койцу сказал только, что прыжок будет на 20 000 лет вперед, как раз перед разрушением этой планеты.
– Снова ОН и его безумная шайка! – завопил я. – Ты только что отправила нас иметь дело с всепланетным сумасшедшим домом – они там будут все против нас!
Все застыло, когда включилась темпоральная спираль, и я был брошен во время с болезненным выражением на лице. Это выражение оставалось на нем 20 000 лет, это было все, что я чувствовал.
Глава 17
Трах! Это было как падение в ванну с паром, и «падение» было самым подходящим словом для этого. Горячие облака испарения поднимались вокруг нас, и невидимая поверхность могла быть в десяти метрах или десяти милях под нами.
– Включи свой гравитатор, – крикнул я, – мой остался в несуществующем девятнадцатом веке.
Возможно, мне не надо было орать, потому что Анжела включила прибор на полную мощность на подъем и выскользнула из моих нежных объятий, как угорь.
Я бешено вцепился в ее ногу обеими руками – где-то поверх башмака цельного скафандра – эта часть быстро стала растягиваться.
– Я бы хотела, чтобы ты не делал этого! – крикнула она мне.
– Полностью с тобой согласен, – бессвязно пробормотал я сквозь плотно сжатые губы.
Комбинезон начал вытягиваться и вытягивался до тех пор, пока ее нога не стала вдвое длиннее нормальной величины, и я стал подпрыгивать вверх, а затем вниз, как будто висел на резинке. Я быстро посмотрел вниз, но там был виден только сплошной туман.
– Прекрати подъем! – крикнул я, и Анжела мгновенно отреагировала.
Мы были в свободном падении, и, как только движение замедлилось, нога скафандра сократилась и швырнула меня вверх, в объятия Анжелы.
– Хм!.. – только и сказал я.
Она взглянула вниз и, взвизгнув, вновь включила гра-витатор на полную мощность. На этот раз я не был готов к этому и посему выскользнул из ее объятий и падал теперь по направлению твердого ландшафта, внезапно открывшегося внизу.
За те доли секунды, что были мне отпущены, я сделал то немногое, что мог. Распластавшись в воздухе, широко расставив руки и ноги, я постарался приземлиться прямо на спину. И почти добился этого до удара. Все потемнело, я был уверен, что погиб, темнота заполнила мой мозг, промелькнула последняя мысль. Это было не только сожаление о том, что мало было сделано, но и то, что некоторые вещи я бы мог делать и немного чаще.
Я не мог быть без сознания больше нескольких секунд. Рот был полон грязи, я выплюнул ее и огляделся.
Я плавал в полужидком море грязи и воды, из которого вырывались большие пузыри и тут же лопались. Они источали зловоние. Дистрофического вида камыш и водяные растения росли по берегам.
– Жив! – заорал я. – Я жив!
Шлепнувшись на сиропообразную поверхность, я распределил удар по всей поверхности спины. Боль пульсировала кое-где, но, вероятно, ничего не было сломано.
– Похоже, что там очень гадко, – сказала Анжела, паря в нескольких футах над моей головой.
– Именно так гадко, как это выглядит оттуда, и если ты не возражаешь, мне хотелось бы выбраться отсюда. Не могла бы ты спуститься, чтобы я смог ухватиться за твои лодыжки, что позволит тебе выдернуть меня?
Гнилое болото с громким хлюпаньем вцепилось в меня, чтобы удержать, и, посопротивлявшись, отпустило. Я болтался на лодыжках своей любимой, пока мы дрейфовали над явно бесконечным болотом, которое терялось в тумане.
– Смотри туда, направо! – закричал я. – Как будто канал с проточной водой. Мне кажется, не мешало бы отмыться.
– Поскольку я уже намучилась с тобой, не могу не согласиться.
Течение было слабым, но все же было, насколько я мог судить по проплывавшему мимо стволу дерева. Посреди ленивого потока был золотистый песчаный островок, как будто специально для нас приготовленный. Я спрыгнул, как только Анжела спустилась, она не успела еще приземлиться, как я уже разделся и соскребал с себя грязь, стоя в воде. Вынырнув, отплевываясь, я увидел, что она сняла свой душный комбинезон и расчесывала свои длинные локоны, которые в данный момент оказались белокурыми. Это было прелестно, я настроился на романтический лад, но вдруг жгучая боль пронзила мой копчик, и я катапультировался из воды, визжа, как собака, которой в дверях прищемили хвост. Привлекательная и женственная Анжела оставалась Анжелой, расческу моментально сменил пистолет, и в тот самый момент, когда я коснулся песка, прогремел единственный и точный выстрел.