Крыса в чужом подвале. Часть вторая.

Федорцов Игорь Владимирович

Должность Коштового воеводы возникла не на пустом месте и не по чьей либо ленной прихоти. В Великую Смуту горные племена даров вторглись на пашни и нивы только-только образовавшейся империи Манора, Империи Девяти Родов Кайракана. Натиск горцев был яростен и жесток. В течении лета спалив дочиста Магар и Баррик, они дошли до самых ворот Тайгона. Тогда город именовался Сфаром. Осада растянулась на долгие пять месяцев. Подмогу, рвавшуюся к столице, горцы раз за разом громили и гнали прочь. В ту роковую минуту Родгер Пустые Ножны пошел на крайние меры и обратился к карийцам, народу им

же покоренному, с призывом по-мочь в обороне города, пообещав послабление налогов и торговые льготы. Уцелевшие от предыдущих войн аборигены здраво рассудили, без их помощи новой власти не устоять, а от горцев им не поздоровиться еще больше чем от кайракан. Карийцы помочь согласились, но потребовали автономию в пределах города, должность для представления их интересов при дворе и сохранение оружия после войны. Родгер скрипя зубами наглое условие принял, пообещав в добавок платить их воеводе жалование из собственного кармана. Отгремела война, минули столетия одно, второе, третье, ассимилировались карийцы и памяти о них - одно имя. Но по-прежнему существует должность Коштового воеводы и призрачная автономия Крысиное Поле, получившее свое название после того как в достопамятную осаду, в разгар голодухи, на здешнем рынке стали торговать тушками богомерзких грызунов. Жить захочешь, будешь жрать и крыс.

– Можешь, коли здесь стоишь, - обошелся без фамильярности Бриньяр.

– Я весь внимание, - черная голова Пинсы склонилась ниже.

– Что ты знаешь о Ночных Рыбах?
– прозвучал простой конкретный вопрос иллюстриса.

– Ничего, - последовал незамедлительный и четкий ответ.

– Так ли?

– Зачем мне обманывать?
– голос Пинсы праведно чист.

– Ты знаешь, есть много способов узнать правду.

– Я знаю один, который позволяет её сокрыть.

– И какой?

– Тот, что отправляет к Создателю, - Пинса указал пальцев вверх.
– Оттуда не скажешь ни словечка и не отпишешь ни строчки.

– Ты не так прост, - мысленно Бриньяр добавил ,,прохвост". Получилось складно. Эгуменосу стало легче.

– Это похвала?
– расшаркался Пинса.

– Тебе не надоело быть Коштовым воеводой?

– Признаюсь должность хлопотная. Порой приходится отдуваться за тех кто не стоят и упоминания.

– Кто же это?

– Некто Габрин. Вы знаете, карийцы уважительно относятся к благородным кирам. Максимум, позволят себе отнять кошелек. Но проламывать голову? Прилюдно? Днем! Такого до селе никогда не случалось.

– А не подскажешь, куда делся рейнх Юрра?

– Могу поклясться жители Старого города, а уж тем более карийцы не причем. Ни их масштаба птица.

– Оставь свои заверения для императора. Экбольм спрашивал меня как идут поиски Юрра.

– Уверен Нобилиссим примет мой ответ, - похвалился Пинса.
– И обратит свой лик на других.

Эгуменос припомнил историю с ограблением дома столичного эгемона. Благодаря хлопотам Пинсы семейные реликвии, но не деньги и украшения, вернулись к владельцу.

– Что ты подразумеваешь, говоря о других?

– Исчезновение должно быть выгодно, - Пинса тряхнул кошель на поясе.
– Тот кто поимел с этого дивиденты и есть виновник.

По-скольку ничего не пропало... Значит виновник из динатов.

Довод понравился эгуменосу простотой и ясностью, но он воздержался от похвалы гостю.

– Оставим выяснять это равдухам и вернемся к твоей персоне. Не сегодня-завтра или послезавтра тебе, несомненно, надоест отду-ваться за грехи твоих подданных.

– Несомненно, - заявил Пинса, отбивая десятый поклон. Слишком уж любезен. Как носокомий. Сперва повздыхает сочувственно, потом уморит лекарствами.

– И тебе захочется сменить сутолоку столицы и обрести место успокоения души и тела. Небольшое поместье где-нибудь в Гарриа-не или Вритене подойдет наилучшим образом.

– Боюсь показаться не учтивым, но летать я не умею.

– Летать?

– Следы на облаках самые не долговечные.

– Не переживай! Произойдет это не сию минуту, так что можешь пока обдумать мои слова. Разрешаю внести свои поправки. Вдруг ты окажешься любителем морских прогулок.

– Уже подумал.

– Слушаю.

– Можно я с вашего разрешения удалюсь? Мне нездоровится.

– Нет-нет, раз уж ты здесь. У меня есть к тебе одна личная просьба.

– Да, иллюстрис, - с неохотой отозвался Пинса. Кланяться он перестал. Интерес к разговору потерял.

– Мне нужно знать, что делает в Старом Городе одна особа.

– Она ваша..., - почти улыбнулся Пинса, но спохватился.
– Ох, простите иллюстрис, общаясь с людьми низкими, сам начинаешь глядеть на всех их глазами. Позвольте узнать её имя.

– Кайрин ди Смет.

– Никогда не слышал, - с озабоченным видом ответил Пинса. Озабоченность его проистекала отнюдь не от желания ввести в за-блуждение Бриньяра. Чтобы сказал эгуменос, узнай он, не далее как два часа назад к Пинсе прибыл человек от самого кира Райа с тем же вопросом и предупреждением, если с Кайрин ди Смет случится нечто задевающее её честь и достоинство, первый с кого Райа сни-мет голову, будет Жереми Пинса. Зачем императору лишние заботы изыскивать кандидата на освободившуюся должность Коштового воеводы? Действительно, зачем?

Пинса яростно почесал лоб. Вот и выбирай воевода с кем водить дружбу. С Ночными Рыбами или эгуменосом.

– Теперь услышал. Моя просьба содержит три вопроса и я бы хотел в скором будущем получить полные и ясные ответы. Что, где и с кем? Вот и все.

– Только о ней?

– Только о ней, - заверил эгуменос.

– Это будет трудно, - почесал затылок Пинса.
– Если только...

– Если что?

– Вы же знаете в жизни столько если, порой диву даешься.

– Скажем тысяча солидов.

– Это много. Но не все вопросы, вернее ответы стоят столько.

– Думаю все.

– Я придерживаюсь обратного мнения.

– Тогда давай встретимся через две недели и обсудим наши разногласия. Я приглашу иерея Барамана.

При упоминании грозного инквизитора Пинса насупился.

– Так что? Договорились?

– Лучше я пришлю кого-нибудь.

– Кого?

– Кто спросит у вашего асикрита о новом священнике в Старом Городе.

– Жду подробностей, - отпустил воеводу эгуменос.