Крысиные гонки
Шрифт:
Я легко представил, как следователь качает головой.
– Фантастическая версия. И никаких доказательств. Только догадки. – Он помолчал. – Простите, мистер Шор, я уверен, что вы приложили все усилия, но...
Я заметил, что он понизил меня в должности, опустив “капитан”, и саркастически улыбнулся.
– Есть еще одна крошечная деталь, – ласково перебил я следователя.
– Да? – Он чуть-чуть, совсем капельку встревожился, словно ожидая очередную фантастическую версию.
– Я связался со своим кузеном, который служит в армии, и он посмотрел старые отчеты. Вторую мировую войну майор
– Не вижу...
– Они имели дело, – продолжал я, – с невзорвавшимися бомбами.
Глава 9
На следующий день Нэнси собиралась сама везти Колина в Хейдок. Они арендовали маленький четырехместный самолет в сто сорок лошадиных сил, одну из модификаций “Чероки”. Нэнси всегда брала эту машину в своем клубе для учебных полетов и для практики. Мы детально проработали с ней план полета. Я рассказал о правилах и сложностях, которые могут встретиться в контрольной зоне Манчестера с очень оживленным воздушным движением. Прогноз погоды обещал до вечера ясное небо. Радар поможет ей, если она собьется с пути, а я буду лететь следом и помогать ей по радио.
– Харли пришел бы в ужас, увидев, как вы помогаете ей, – усмехнулся Колин, слушая мои напутствия. – “Пусть эти идиоты наберутся страха, – сказал бы он вам. – Тогда они будут летать на нашем самолете и забудут эту глупость – “сделай сам”.
– Угу, – согласился я, – Ведь и Харли хочет, чтобы вы были в безопасности, не забывайте.
– Он что, велел вам помогать нам?
– По правде говоря, нет.
– Я так и думал.
На самом деле Харли сердито ворчал:
– Не хочу, чтобы они взяли в привычку такие полеты. Убедите Колина Росса, что она совсем неопытна, и что эксперименты в воздухе опасны.
Колина не нужно было убеждать: он и сам знал. Но он хотел порадовать Нэнси. Она села за штурвал с сияющими глазами, будто ребенок, которому дали любимое лакомство.
Наш “Чероки-шесть” был нанят тренером, не знавшим всех сплетен. Он договорился по отдельности с Энни Вилларс и Кенни Бейстом, что они разделят с ним эту поездку. Когда этот тренер и крупный шумный владелец лошади, которую тот тренировал, вместе с жокеем, работающим с ней, собрались возле самолета, воздух налился ядом.
Джервис Китч, тренер, кипел от негодования.
– Откуда я мог знать, – обиженно жаловался он мне, – что они не выносят друг друга?
– Вы не могли знать, – успокаивал я его.
– Они только позвонили и спросили, нет ли свободного места. Энни – вчера, Бейст – позавчера. Я сказал, что есть. Откуда я мог знать?..
– Вы не могли знать.
Громкоголосый владелец, который явно оплатил счет, спросил, какого черта говорить об этом? Главное, что они внесут свою долю стоимости полета. Хамские манеры выдавали его принадлежность к тому сорту людей, которые полагают, что, если они купили услуги, то, значит, купили и душу человека. Тренер Китч выпустил пар и притих. Маленький жокей, сопровождавший их, все время испуганно молчал. Владелец, чье имя, как я узнал из программы скачек, было Эмброуз, тоном приказа заявил мне, что пора двигаться, потому что он нанимал меня не затем,
Энни Вилларс смущенно заметила, что капитан на самолете – все равно что капитан корабля.
– Чушь, – возразил Эмброуз. – На такой маленькой машине он всего лишь шофер. Я его нанял? Нанял. Для чего? Чтобы он перевозил меня с места на место. – Он сам себе кивнул. – Значит, шофер, и все. – Его тон не оставлял никаких сомнений, что он знает, чего стоят шоферы.
Я вздохнул и взобрался на место. Лучше не обращать на него внимания, ведь я не в первый раз в жизни сталкивался с такими людьми, Но все равно, это будет не самое веселое путешествие.
Скорость “Чероки-шесть” – пятьдесят миль в час, намного больше, чем у самолета Нэнси, и я обогнал ее еще во время взлета. Но я слышал, как она по радио запрашивает информацию для полета. Она тоже могла слышать меня. Поэтому создавалось впечатление, будто мы летим вместе. Меня радовало, что она все делает правильно.
Мы приземлились в Хейдоке на несколько минут раньше, чем она. Пассажиры быстро вышли, и мне удалось посмотреть, как она садится. Она легко, словно перышко, коснулась травы, вызвав одобрение зрителей. Неплохо для любителя, налетавшего девяносто четыре часа. Но рейс для нее был нелегким, и нельзя, чтобы она потеряла осторожность.
Нэнси затормозила довольно далеко от меня, и, заперев “Чероки”, я пошел сказать ей, что она сломает в следующий раз шасси, если так тяжело стукнется о землю.
Она скорчила рожицу, возбужденная и довольная.
– Это было здорово. Просто великолепно. В Ливерпуле дежурные у радара так любезны. Они объяснили, как облетать контрольную зону, и пообещали не отпускать, пока я не увижу ипподром. И не отпускали.
Колина распирало от гордости за сестру, но он ласково подкалывал ее:
– Хорошо, что мы прилетели в Хейдок, но ведь еще надо вернуться домой.
– Возвращаться домой всегда легче, – уверенно заявила Нэнси, – и вокруг Кембриджа нет таких строгих правил облета контрольных зон, как здесь.
Мы нырнули под ограждение и вместе пошли по скаковой дорожке к паддоку. Всю дорогу Нэнси взбудораженно болтала, будто приняла возбуждающее. Колин подмигнул мне, я подмигнул ему. Ничто так не опьяняет, как большой успех.
Мы расстались с Колином возле весовой и пошли выпить кофе.
– Представляете, всего четыре недели назад мы здесь познакомились! – воскликнула Нэнси. – Всего четыре недели, а у меня такое впечатление, будто я знаю вас половину своей жизни.
– Надеюсь, вы будете знать меня и другую половину жизни.
– Что вы сказали?
– Ничего... Сандвич с индейкой нормальный?
– M-м, очень вкусно. – Она неуверенно посмотрела на меня. – Что вы имели в виду?
– Да так, ничего! Одна из тех общих фраз, которые обычно говорят люди.
– О-о!
Нэнси откусила большой кусок сандвича. “У нее красивые ровные зубы, а ты дурак”, – подумал я. Дурак, который увлекается, дурак, которому она все больше нравится. У меня в душе одни развалины, мне нечего предложить ей, а у нее целый мир на выбор, у нее, у сестры Колина Росса. Если я айсберг, как сказала Хони, то мне лучше и оставаться айсбергом. Когда лед тает, получается такая лужища!