Ксеноцид (др. перевод)
Шрифт:
Эндер не нашелся что ответить. Ему пришлось признать, что к пеквениньос он относился как к детям, нуждающимся в защите. Зачем излишне беспокоить «детей»? Он никогда не понимал, что пеквениньос и сами способны заметить угрожающую им опасность.
– И если наш разум действительно пошел от десколады, а вы вдруг найдете способ уничтожить ее, чем тогда станем мы? – Сеятель обвел их взглядом триумфатора, как бы торжествуя в одержанной горькой победе. – Снова превратимся в древесных крыс, – ответил он сам себе.
– Ты уже второй раз используешь это
– Так обзывали нас люди, – произнес Сеятель, – которые убили дерево-мать.
– Такого животного не существует, – объяснила Валентина.
– Знаю, – кивнул Сеятель. – Грего уже сказал мне. «Древесная крыса» – так называют иногда белок. Он показал мне голографическое изображение одного такого зверька, когда я заходил к нему в тюрьму.
– Ты ходил навестить Грего? – Эла пришла в настоящий ужас.
– Я должен был узнать, почему он хотел всех нас убить и почему потом пытался спасти, – просто ответил Сеятель.
– Вот оно! – торжествующе воскликнула Валентина. – Ты же не утверждаешь, что когда Грего и Миро встали той ночью на пути у разъяренной толпы и спасли Человека и Корнероя, – ты же не можешь сказать, что они совершили это просто потому, что так приказали им гены!
– А я никогда и не утверждал, что действия человека не несут в себе смысла, – сказал Сеятель. – Это ты пыталась успокоить меня. Нам известно, что среди вас, людей, есть настоящие герои. Мы же, пеквениньос, верой и правдой служим сидящему внутри вирусу.
– Ничего подобного, – ответил Эндер. – Среди пеквениньос тоже есть герои. Корнерой и Человек, к примеру.
– Герои? – переспросил Сеятель. – Они вели себя так, чтобы превратиться в то, что представляют собой сейчас, – чтобы завоевать честь стать деревом-отцом. Ими двигало желание воспроизводства. Может быть, в ваших глазах, в глазах людей, которые умирают раз и навсегда, они действительно выглядят героями, но на самом деле, умерев, они зажили настоящей, полнокровной жизнью. Никакого жертвоприношения здесь нет.
– Тогда весь твой лес повел себя героически, – снова заговорила Эла. – Вы сумели отбросить предрассудки и заключили с нами мирный договор, а ведь он требовал в корне переменить некоторые древние устои вашего общества.
– Нам нужны знания, машины и то могущество, каким обладаете вы, люди. Мы подписали договор, в котором пообещали не убивать, а вы в ответ принялись обучать нас. Такого мы бы не узнали и за тысячу лет развития – что же здесь героического?
– Ты, по-моему, вообще не хочешь слышать никаких разумных доводов, – рассердилась Валентина.
Сеятель, не обратив на ее высказывание ровно никакого внимания, продолжал:
– Единственными героями во всей этой истории стали Пипо и Либо, люди, которые вели себя мужественно, несмотря на то что догадывались о грозящей смерти. Вот они высвободились из-под власти генетического наследства. Да ни один свинкс не способен на такое.
Эндеру
– Деревья-братья отдают вам жизнь, – возразила Эла.
Сеятель лишь презрительно поморщился:
– Деревья-братья даже не живут толком, не то что деревья-отцы. Они не могут говорить. Они всего лишь повинуются. Мы говорим им, что делать, и у них не остается выбора. Инструменты – какое тут геройство?
– Так ты можешь вообще все что угодно извратить, – гневно ответила Валентина. – Любого, кто принесет себя в жертву своему народу, ты можешь обозвать притворщиком. Просто ему это пришлось по душе, вот он и пожертвовал собой, так что это вовсе не геройство, а еще одно проявление эгоизма.
Внезапно Сеятель подлетел на стуле и свалился на пол. Эндер уже приготовился к повторению предыдущей сцены, но пеквениньо не стал носиться по комнате. Вместо этого он подошел к сидящей в кресле Эле и положил руки ей на колени.
– Я знаю, как доказать, что среди нас есть настоящие герои, – сказал Сеятель. – Я знаю, как воспротивиться десколаде. Как отвергнуть ее, возненавидеть, вступить с ней в бой и помочь уничтожить.
– Я тоже знаю, – пожала плечами Эла.
– Научный опыт, – предложил Сеятель.
Эла кивнула:
– Проверить на практике, действительно ли разумность пеквениньос целиком и полностью основывается на десколаде, а их мозг – всего лишь бесполезный придаток.
– Я сделаю это, – сказал Сеятель.
– Я никогда не осмелюсь просить тебя.
– Я понимаю. Но я настаиваю, ради себя самого.
Эндер был немало удивлен, увидев, что Эла и Сеятель по-своему так же близки друг другу, как Эндер и Валентина, что они способны понимать друг друга с полуслова. Эндер даже не представлял, что между представителями различных разумных рас могут возникнуть такие отношения… Однако почему нет? В особенности если они столько проработали вместе, решая одну и ту же задачу?
Но потом Эндер вдруг понял, о чем договариваются между собой Сеятель и Эла. Валентина, которая прилетела на планету несколько недель назад и только начала входить в их общество, изумленно хлопала глазами.
– Что происходит? – непонимающе спросила она. – О чем они говорят?
Ответила ей Эла:
– Сеятель предлагает такой вариант: мы возьмем одного пеквениньо, изгоним из него вирус десколады и поместим в молекулярную клетку, где десколаде будет до него не добраться. И проверим, останется ли у пеквениньо способность совершать осмысленные поступки.