Ксеноцид (др. перевод)
Шрифт:
– Таким образом, из-за какой-то проклятой семейной гордости суждено погибнуть целой разумной расе.
– Миро, неужели ты думаешь, дело только в этом? Гордость? Ты считаешь, что я уперлась лишь потому, что затеять свару для меня превыше всего на свете?
– Наше семейство помешано на гордости.
– Одним словом, думай что хочешь, но я все-таки скажу: я делаю это, чтобы потом меня не мучила совесть. Можешь называть это гордостью, упрямством или еще как-нибудь.
– Я верю тебе, – внезапно сказал Миро.
– Но верю ли тебе я, когда ты говоришь, что веришь мне? Все перепуталось. – Она повернулась обратно к терминалу. – Уходи,
– Сходи к Сеятелю.
– И об этом я тоже подумаю. – Ее пальчики забегали по клавиатуре. – Сам знаешь, он мой друг. Я не так уж бесчеловечна, как кажется. Я повидаюсь с ним, не сомневайся.
– Хорошо.
Он направился к двери.
– Миро! – окликнула его Квара. Он повернулся. – Спасибо, что не пригрозил мне компьютерной программой, которая пройдет через все мои пароли, если я добровольно не открою файлы.
– Не за что, – ответил он.
– Эндрю непременно пригрозил бы мне этим. Все считают его святым, а он просто запугивает тех, кто осмеливается противоречить ему.
– Он никогда и никому не угрожал.
– Я сама была тому свидетелем.
– Он предупреждает.
– О, извини. А есть отличие?
– Да, – сказал Миро.
– Единственное различие между предупреждением и угрозой состоит в том, какая роль отводится тебе. То ли тебе грозят, то ли ты предупреждаешь, – объяснила Квара.
– Ничуть, – возразил Миро. – Различие в том, что человек хочет сказать своими словами.
– Уходи! – приказала она. – Мне надо работать, и я буду думать. Уходи.
Он открыл дверь.
– И все равно спасибо, – сказала она вслед.
Он шагнул за порог.
Стоило ему немного отойти от дома Квары, как в ухе раздался голосок Джейн:
– Ты, вижу, решил не говорить Кваре, что я вломилась в файлы прежде, чем ты собрался пойти к ней.
– Ну, в общем, да, – сознался Миро. – И чувствовал себя ужасным лицемером. Ведь, по сути дела, она поблагодарила меня за то, что я не стал угрожать ей. А я тем временем уже привел угрозу в исполнение.
– Положим, это я пробралась к ней в компьютер.
– Мы пробрались. Ты, я и Эндер. Ловкая троица.
– Она действительно подумает над твоими словами?
– Не знаю, – пожал плечами Миро. – Может быть, она уже все обдумала и решила пойти на сотрудничество, а сейчас ищет предлог, чтобы достойно извиниться. Или, наоборот, она решила ни за что не помогать нам, а любезно попрощалась со мной потому, что пожалела меня.
– Ну и как, по-твоему, она поступит?
– Понятия не имею, – сказал Миро. – Знаю только одно: каждый раз, вспомнив, что обманул ее, дал ей понять, будто уважаю ее право на личную жизнь, когда мы уже вскрыли все ее файлы, – каждый раз, подумав об этом, я буду испытывать стыд. Иногда я бываю сам себе противен.
– А ты заметил, она не проговорилась, что сведения о своих настоящих находках она держит вне компьютерной системы? Я перерыла все файлы – бесполезные отбросы. Она тоже была с тобой не совсем откровенна.
– Да, но она фанатик, поэтому у нее отсутствует чувство меры.
– Это все объясняет.
– Некоторые черты в нашей семье проявляются с особой силой, – вздохнул Миро.
На этот раз Королева Улья была одна. Вид у нее был измученный – спаривалась? Закончила кладку яиц? Очевидно, она все время только этим и занимается. У нее нет выбора. Теперь, когда многие ее рабочие патрулируют по периметру территорию
Это беспокоило Эндера, ведь на свете осталась всего одна Королева. А вдруг с ней что-нибудь случится? Но наверное, Королева Улья, в свою очередь, не может понять, почему человеческие создания рожают так мало детей, – а вдруг с детьми что-нибудь случится? Но каждая раса по-своему относится к проблемам «отцов и детей». У людей преобладает взрослая часть населения, то есть родители, которые и заботятся о детях. У Королевы Улья количественное соотношение явно склоняется в пользу детей, которые заботятся об одном-единственном родителе. Каждая раса нашла свой собственный способ обеспечивать себе дальнейшее выживание.
– Зачем ты беспокоишь меня всякими глупыми вопросами?
– Мы зашли в тупик. Все вносят посильную лепту в это дело, а ведь тебе угрожает та же опасность, что и другим.
– Ты так считаешь?
– Десколада погубит тебя, после того как погубит нас. В один прекрасный день вдруг выяснится, что ты уже не способна сдерживать ее, и тебе конец.
– Но ты спрашиваешь меня вовсе не о десколаде.
– Да.
Он задал ей вопрос, можно ли построить корабль, скорость которого превысила бы скорость света. Грего уже голову себе сломал, раздумывая над этой проблемой. В тюрьме ему больше думать не о чем. В последний раз, когда Эндер встречался с ним, Грего плакал – больше от разочарования, чем от усталости. Свитки бумаги, испещренные формулами, были разбросаны по комнатушке, переделанной в камеру.
– Неужели тебе все равно, сумеем мы преодолеть скорость света или нет?
– Это было бы неплохо.
Равнодушие, прозвучавшее в ее ответе, глубоко ранило его, Эндер ощутил ни с чем не сравнимое отчаяние. «Так вот какая она, безнадежность, – подумал он. – Квара стеной стоит за разумность десколады. Сеятель умирает от недостатка вирусов в теле. Хань Фэй-цзы и Ванму корпят сразу над несколькими сложнейшими науками, пытаясь овладеть ими за несколько дней. Грего измотал себя до предела. И ничего, никаких результатов».
Она, должно быть, ощутила его страдания, как будто он взвыл в полный голос.
– Нет. Нет.
– Вы же делали это, – сказал Эндер. – Это наверняка возможно.
– Барьер скорости света так же недоступен для нас, как и для вас.
– Но вы умеете мгновенно перенестись за многие световые годы. Меня-то вы как-то нашли.
– Это ты нашел нас, Эндер.
– Не совсем, – возразил он. – Я и не подозревал, что мы вступали в ментальный контакт, пока не наткнулся на послание, оставленное мне вами.