Ксеноцид
Шрифт:
— Ты пришел, потому что так приказал я.
— Ты приказал. Я пришел. Если тебе хочется верить, будто это ты стал причиной моего прихода, пускай так и будет. Но без сопротивления я выполняю только божьи приказания.
— Ты здесь затем, чтобы выслушать слово божье, — заявил Поджигатель.
— Я здесь затем, чтобы гласить слово Божье, — не согласился с ним Квимо. — Десколада, это вирус, созданный Господом, чтобы сделать pequeninos его достойными детьми. Но у Духа Святого нет никакого воплощения. Дух Святой вечно остается духом и только лишь духом, чтобы всегда жить в наших сердцах.
— Десколада живет в наших сердцах
— Един Бог. Едина и вера. Едино крещение. Бог не гласит чего-то одного людям, а другого — pequeninos.
— Мы вовсе не «самые малые». Ты сам убедишься, кто из нас могуч, а кто — мал.
Его прижали спинами к стволу Поджигателя. Квимо чувствовал, как передвигается за ним кора. Затем его пихнули. Множество маленьких рук, множество пятачков, дышащих ему прямо в лицо. Все эти годы Квимо ни разу не подумал, что эти руки, эти лица принадлежат неприятелю. И даже теперь он осознал с облегчением, что не думает о них, как о собственных врагах. Они были неприятелями Господа Бога, и об этом только он сожалел. Это было необычным открытием: хотя его втискивали в провал брюха убийственного дерева, он не заметил в себе ни малейшего следа страха или же ненависти.
Я не боюсь смерти. Не знал.
Братья все так же лупили палками по внешней поверхности ствола. Поджигатель преобразовывал ритм в слова Языка Отцов, но теперь уже Квимо находился внутри звука, внутри слов.
— Ты считаешь, будто я собираюсь нарушить присягу, — сказал Поджигатель.
— Да, такое пришло мне в голову, — подтвердил Квимо.
Сейчас он был совершенно пленен внутри дерева, хотя перед ним была щель — от самых ног до головы. Он все видел, без всякого труда дышал, даже клаустрофобии не испытывал. Но дерево обнимало его столь плотно, что не удавалось шевельнуть ни рукой, ни ногой, не удавалось и повернуться боком, чтобы выбраться через щель. Тесны врата и узка тропа, ведущие к спасению.
— Мы проведем испытание, — сообщил Поджигатель. Квимо слушал его со средины, поэтому ему было трудно понимать, трудно думать. — Пускай нас рассудит Бог. Мы дадим тебе воды, сколько захочешь… из нашего ручья. Но вод пищи никакой не получишь.
— Смерть от голода…
— От голода? У нас имеются твои запасы. Мы накормим тебя через десять дней. Если Святой Дух позволит тебе прожить десять дней, мы тебя накормим и отпустим. Тогда мы поверим в твою доктрину. Тогда мы признаем, что совершили ошибку.
— Вирус убьет меня гораздо раньше.
— Это Дух Святой осудит тебя и решит, достоин ли ты.
— И вправду, здесь свершается испытание, — согласился Квимо. — Только не то, которое имеешь в виду ты.
— Это проба Страшного Суда. Вы встанете перед Христом, а он обратится к тем, что одесную: «Я был прохожим, и вы приняли меня; я был голоден, и вы накормили меня; так возьмите же себе царство небесное». А тем, что ошую, скажет так: «Я был голоден, а вы не дали мне есть; я был путником, а вы меня не приняли». А они все спросят: «Господи, когда же совершили мы это все?». Он же на это ответит: «Все, что сделали одному из братьев моих наименьших, мне совершили». Братья, здесь собравшиеся! Я ваш брат наименьший. Перед Христом вы ответите за то, что мне сделали.
— Глупый человек, — воскликнул Поджигатель. — Мы ничего тебе не делаем, всего лишь держим на месте. Судьба твоя в руках Божьих. Разве
— Ты совершаешь ошибку, — заявил Квимо.
— Это ты совершил ошибку, прибыв сюда.
— Ты совершаешь доктринальную ошибку. Нет, писание ты цитируешь правильно: сорок дней поста, камни в хлеб, все остальное. Но не считаешь ли ты, что выдаешь себя, принимая на себя роль Сатаны?
Именно тогда Поджигателя охватило бешенство. Он заговорил так быстро, что движения ствола начали сжимать и карежить телом Квимо. Он перепугался, что будет разорван в клочья внутри дерева.
— Ты сам Сатана! Ты желаешь, чтобы мы поверили в твою ложь, а за это время люди найдут способ убить десколаду и навсегда лишить братьев третьей жизни! Ты думаешь, мы не можем видеть ваши задумки? Нам известны все ваши планы! У вас нет перед нами никаких тайн! Это нам была дана третья жизнь, не вам! Если бы Бог вас любил, он не приказывал бы вам хоронить ваших мертвых в земле, чтобы потом из них вылезали только черви!
Братья сидели вокруг разодранного щелью ствола и наслаждались дискуссией.
Так продолжалось шесть дней: доктринальные споры, достойные отцов Церкви всех веков. Начиная с собора в Никее, никто не выдвигал и не обсуждал столь важных аргументов.
Все они передавались от брата к брату, от дерева к дереву, от леса к лесу. Отчеты о диалогах между Поджигателем и отцом Эстеваньо в течение суток неизменно доходили до Корнероя и Человека. Вот только информация эта не была полной. Только на четвертый день до них дошло, что Квимо пленник, лишенный пищи с ингибитором десколады.
Немедленно была выслана экспедиция: Эндер и Оуанда, Якт, Ларс и Варсам. Бургомистр Ковано выслал Эндера и Оуанду потому, что свинксы знали их и уважали, а Якта с сыном и зятем — потому что те не были коренными обитателями Лузитании. Он не хотел посылать кого-либо из колонистов — если бы это известие стало известно другим, результаты трудно было бы предусмотреть. Все пятеро взяли самую скоростную машину и отправились, руководствуясь указаниями Корнероя. Их ждал трехдневный путь.
На шестой день диалог прервался. Десколада столь глубоко проникла в тело Квимо, что у того уже не было сил говорить. Его часто мучила горячка, так чтог, даже когда говорил, то чаще всего бредил.
На седьмой день он глянул через щель вверх, над головами братьев, которые все еще сидели тут же и слушали.
— Вижу Спасителя, сидящего одесную Отца своего, — шепнул он. И улыбнулся.
Спустя час он уже был мертв. Поджигатель почувствовал это и триумфально заявил братьям:
— Дух Святой рассудил! Он отверг отца Эстеваньо!
Кое-кто из братьев радовался. Но не все, как ожидал Поджигатель.
На закате прибыла группа Эндера. На сей раз не было опасений, что свинксы схватят их и тоже подвергнут испытанию — людей прибыло много, впрочем, не все братья соглашались с Поджигателем, как это было раньше. Вскоре экспедиция остановилась перед щелью. Они увидали исхудавшее, опустошенное болезнью лицо отца Эстеваньо, едва заметное в тени.