Кто на свете всех смешнее?
Шрифт:
У нас в переулке двое новых русских. Второй тоже решил прибедниться.
И вот они стали соревноваться, кто из них «беднее», чтобы ограбили того, кто побогаче.
Первый махнулся с кем-то автомобилями не глядя. Отдал «мерседес» последнего выпуска, себе взял «Москвич» первого выпуска. Два дня ездил везде на красный свет, чтобы все видели, какой он бедный.
На третий день едет – навстречу Второй... в «Запорожце» без стекол, без дверей и без глушителя – у прохожих дребезжат стекла в очках.
За
Два дня так пугал всех. На третий день ковыляет – навстречу кто-то в соломенной шляпе без верха, в майке с одной лямкой, в брюках без одной штанины и весь в картофельной ботве... Второй! Раздел где-то чучело.
Птиц у нас и так мало было. Не водились что-то птицы у нас в переулке. Тут вовсе исчезли. Дети спрашивают: кто такие птицы? А как им расскажешь?
За два дна местность покинули птицы, мухи, крысы и дождевые черви. Страшный ущерб городу. Пользы только, что одна девица бросила проституцию, начала готовиться в педагогический.
Третий день настал, Чучело идет, «Мальборо» тайком курит – навстречу ему... свят! свят! свят!.. в одних кальсонах!.. идет бычки собирает Первый.
Суббота была. Власти рассчитывали хоть на какой-то демографический взрыв. А тут тишина, ни шепота, ни шороха. Два дня как на кладбище. Но в городе стало чисто – ни одного бычка.
На третий день Кальсоны подходят к своему подъезду, а у дверей сидит Второй в грязи, просит подать корочку хлеба.
Не знаю, чем бы у них кончилось, но тут пошла новая волна грабежей. Жена моя перепугалась насмерть, ночью шепчет:
– Что творится?! Как жить?!
Я ей говорю:
– Нам-то чего волноваться?
Она:
– Ты теперь в нашем переулке смотришься богаче всех.
Утром я на всякий случай надел пиджачишко точь-в-точь как у Вани-дурачка. Со стороны посмотреть – беднее Вани у нас только двое новых русских.
Ну и я в этом пиджаке вечером-то с работы иду. А жена у Вани простая женщина, но очень сильная. И так получилось – у них на работе у кого-то день рождения был. Они отметили. А родился тот в четыре утра.
И вот она увидела меня, обрадовалась до слез, догнала и ради смеха сумкой по голове как даст... А забыла, что там десять бутылок пива.
Короче, если я из реанимации выйду, обязательно крикну и бандитам, и правительству:
– Бороться надо не с богатством, а с бедностью!
Честь мундира
Киллер Санёк, по прозвищу Беспредел, снял девку, рассчитался с сутенером, сошел с тротуара на проезжую часть голоснуть машину.
Невалютная, простенькая, чуть подслеповатая
Было сумеречно, накрапывал мелкий противный дождик. Из сумерек выродился бледнопоганистый, косорылый, ущербный малый по прозвищу Рубль, подошел к сутенеру, приставил ему к горлу нож, потребовал деньги.
– А чего такое? – гнусаво спросил вечно простуженный сутенер Вова с нехитрым прозвищем Триппер. – Кто это? Своих грабить?
– А где свои? – не понял Рубль. – Ты не свой. Ты хуже мокрушника. Тех сволочей нанимают хоть, а ты сам гнида.
Услышав про сволочей мокрушников, Беспредел легко и бесшумно подскочил к Рублю, ткнул ему в спину пистолет, сказал:
– Ты на кого тянешь, проститутка?
Стало тихо. Судьба прекратила жевать жвачку, раз, другой вильнула задом, потом сказала:
– При чем здесь проститутки? Ты говори, да не заговаривайся. Я на свои живу.
– Не в этом суть! – отрезал Беспредел.
– Страну позорите, – пояснил Рубль.
– Чем позорим, чем? – просипел Триппер. – Я что, убил кого-то?
– Ну, я убил, – наступил на Триппера Беспредел. – Я – санитар! От меня польза людям.
– А я?! – удивился Рубль. – Я не помогаю людям? Я им, может, последняя радость.
– А я людям не последняя радость? – обиделся Триппер. – Я-то им самая последняя радость.
– Хватит вам! – оборвала всех Судьба. – Устроили базар. Ото всех нас людям радость... Помогаем, чем можем.
– Угощаю всех! – неожиданно даже для себя выкрикнул Триппер.
– Я угощаю, – сказал Беспредел. – Где ресторан?
– Надоели рестораны, – сказала Судьба. – Едем ко мне, поедим домашненького.
Тормознули частника. Заехали в «Смоленский» гастроном, затарились спиртным.
– Теперь в Кунцево, – обернулась к водителю Судьба. – Быстро довезешь – премию получишь.
– Щас он домчит! – поручился за водителя ободрившийся Триппер. – Свой мужик! Не профессор, не языком молотит.
Водитель благодарно оскалил лошадиные зубы и наддал газа.
– От профессоров толка мало, – чтобы не угас разговор, знающе сказала проститутка.
– Да никакого! – поддержал киллер. – Их никто и не заказывает.
– Какая же от них людям польза? – поинтересовался сутенер.
Никто не ответил – никто не знал.
Приехали. Вышли...
В машине, несмотря на удавшийся извоз, понуро сидел водитель.
– Что же ты... не постоял за честь мундира? – спросил он и взглянул в зеркальце.