Кто не верил в дурные пророчества
Шрифт:
21
– Ночь, – сказал профессор. Как будто Марков сам не догадывался. – Володя, следите за локатором. Воздушное движение должно быть весьма интенсивным.
Марков посмотрел на экран бортового радара. Несмотря на примитивную конструкцию и ограниченные возможности, прибор мог многое сказать человеку, умеющему им пользоваться, – а Марков, конечно, принадлежал к таким людям. Он с удивлением обнаружил, что по крайней мере в пределах радиуса действия радара других самолетов нет. Мельком глянул на приборы: курс 110 (не
– Ну, как там?
– Пусто, Алексей Иванович. Боюсь, все-таки что-то произошло за эти годы.
– Но вряд ли мировая война. Вон какой-то город.
Марков посмотрел вниз через стекла штурманской кабины. Впереди, немного слева, светились огни небольшого городка.
– Переключите на панорамный индикатор, – сказал профессор.
Созданный Шерхебелем радар был комбинированным прибором и мог обнаруживать не только объекты в пространстве, но и другие радары, следящие за самолетом. Марков включил этот режим и сразу обнаружил четыре радара.
– Отлично, – сказал Завадский. – Значит, они нас уже обнаружили.
"Сейчас врежут, не разбираясь, из зенитки. Или у них уже есть ракеты?" – подумал Марков, а вслух спросил:
– Будете вызывать землю?
– Сначала прослушаю эфир, – ответил Завадский. – Сейчас они должны уже вызывать нас, но частоты наверняка сменились. Надо еще найти, на какой они работают. На всякий случай скажите высоту и курс.
– Курс 110, высота 4150. Почему-то меньше.
– Потом, Володя, с этим потом. Держите пока так. – В шлемофоне щелкнуло: профессор переключился на радиостанцию.
22
Завадский крутил ручку настройки. В наушниках появлялись и пропадали трески и хрипы, музыка, какая-то речь на понятных и непонятных языках и снова что-то, отдаленно напоминающее музыку. Внезапно возникший и пропавший обрывок фразы заставил его насторожиться, не содержанием даже, которого профессор и не разобрал, а знакомой интонацией. Профессор чуть повернул ручку назад.
– …твою мать, неизвестный самолет, следующий курсом 110, высота 4150, будете отвечать или ракетой хотите?! Прием!
После паузы тот же голос повторил вызов на приличном английском, не упоминая, правда, ни о матери, ни о ракете. Когда он закончил, Завадский переключил радиостанцию на передачу и заговорил, стараясь быть как можно спокойнее:
– Я "Ем-12", следую курсом 110, высота 4150. Прошу сообщить мои координаты, точное время и сегодняшнюю дату. Прием.
– М-12, какого… – последовавший за этим пассаж заставил Завадского вспомнить об одном своем приятеле, умершем в Ленинграде в блокадную зиму, тоже профессоре, только не физике, а филологе. Тот в свободное от преподавательской деятельности время коллекционировал матюги. Однажды он показывал Завадскому свою коллекцию в двух толстых тетрадках. Сказанное сейчас диспетчером, несомненно, стало бы ее украшением.
Дождавшись
– Я "Ем-12". Не М-12, а "Ем-12". "Емшанов-12". Прошу все-таки сообщить координаты, время и дату. Действительно очень нужно.
После еще нескольких перлов филологии диспетчер сообщил координаты (Завадский поспешно записал их в блокнот), помолчал и добавил:
– Время московское летнее, девятнадцать часов сорок три минуты. Одиннадцатое мая.
Как понимать слова "летнее время", профессор не знал, но оставил вопрос на потом. Он торопливо развернул карту, попытался нанести на нее свое местоположение, удивленно хмыкнул, развернул другой лист…
Марков, время от времени поглядывавший на профессора со своего места, наконец услышал в наушниках:
– Володя, оказывается, тот городок, что мы прошли сейчас, – это Кунгур. А зарево на северо-западе – несомненно, Молотов.
– Как это нас занесло? – удивился Марков.- На восток же шли, а оказались на юго-западе.
– Не знаю. Потом будем разбираться. Сейчас надо запрашивать посадку. До Свердловска топлива хватит?
– Да хоть до Омска, – ответил пилот. – Алексей Иванович, скажите лучше, год-то какой?
– Простите, Володя, забыл. – Профессор действительно забыл. Год он приблизительно вычислил, а точное значение его пока не интересовало, в отличие от Маркова. Он снова запросил землю.
Матюгов в ответ он больше не услышал. Вздохнув в микрофон, диспетчер сказал:
– Год – две тысячи первый. Что ты пил, Емшанов?
Конец первой части
Часть вторая.
…Что, сказать, чего боюсь
(А сновиденья – тянутся)?
Да того, что я проснусь -
А они останутся!..
1
Заместитель начальника Управления ФСБ по Свердловской области полковник Лисицын собирался домой. Когда он, встав из-за стола, протянул руку к выключателю настольной лампы, зазвонил телефон.
(Полковник не любил верхнее освещение. Задерживаясь на службе, как в этот раз, часов до девяти или десяти, он предпочитал работать при свете настольной лампы.)
То, что полковнику сообщили по телефону, заставило его снова сесть за стол. Он посидел, потер пальцами виски, потом набрал номер научно-технического отдела управления.
– Научно-технический отдел, майор Шевченко, – ответила трубка.
Майора Шевченко Лисицын немного знал, приходилось работать вместе, и даже вспомнил имя и отчество.