Кто оставил «варяжский след» в истории Руси? Разгадки вековых тайн

Крюков Николай Михайлович

О грядущих горестных событиях, по Марцеллину, возвещали предсказания и знамения: «Метались собаки под вой волков, ночные птицы издавали жалобные крики… в ссорах и драках между простонародьем вошло в обычай, если кто-то считает себя обиженным, дерзко восклицать: “Пусть живым сгорит Валент”» (Валент погиб в 378 г.). Последняя XXXI книга Марцеллином написана в тот же год после трагической смерти императора Валента. Всеобщая ненависть к императору вызревала в народе давно. Марцеллин в личных качествах Валента особо подчеркивает его страсть к жестокости, грубость в обращении, раздражительность, неспособность отличать правду от лжи, его склонность выслушивать доносы, по которым без всякого разбирательства людей казнили. А потому возмездие ему рано или поздно должно было последовать, пусть в виде нашествия неведомых варваров.

После слухов Марцеллина о каких-то диких, кочевых, северных, поднявшихся с другого конца земли народах больше ни одним римским или греческим историком ничего не говорится. Сообщения о гуннах пропадают на целых шестьдесят лет. Лишь под 441 г. мы узнаем, что в гуннской империи правят два брата — Аттила и Блед, унаследовавшие это право со смертью их дяди Руа (Ругилы). В 443 (444) г. Аттила становится

единовластным правителем гуннов. Ему удается объединить под своими знаменами племена германцев — остготов во главе с Валамиром, гепидов с королем Ардарихом, герулов, алеманнов и, если верить тогдашним современникам, двинуться через верховья Рейна в южные провинции современной Франции. Встретили их на Каталаунских полях римские легионы вместе с вестготами и аланами под общим руководством Аэция. В этой битве формально не было победителей. После длительной мясорубки с бесчисленными жертвами уцелевшие и усталые воины сменили пыл на жалость к самим себе. Римляне отошли первыми. Гунны, счастливые уже тем, что долго нет повторной атаки, потихоньку ретировались в сторону дома — на восток. Григорий Турский пишет, что гунны веком позже, в 561 г., совершили еще один подобный поход в Галлию. Результат был тот же.

Личный образ Аттилы описан Приском Панийским. Он несколько раз был в ставке вождя гуннов.

Один раз вместе с посланником Максимином. Именно по его рассказам мы имеем представления о гуннах и скифах в целом. Так, Приск сообщает нам, что кроме привычного образа кочевника на лошади люди Аттилы жили в деревянных рубленых домах, имели бани, плавали на однодеревках, которые «выдалбливаются ими из срубленного леса». Сам Аттила «.. был мал ростом: грудь широкая, голова большая, маленькие глазки, борода редкая, волосы с проседью, черен и курнос, как вся его порода»⁸⁹. В пересказе другого римского историка Иордана Аттила выглядит точно так же, только нос приплюснут. «По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутый сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения»⁹⁰. В каждом его движении чувствовалось могущество. Иордан восторженно производит Аттилу в число тех, кто «рожден на свет для потрясения народов», наводя ужас и трепет на все страны, тех, чей жребий уготован случаем. Впрочем, не обязательно так было на самом деле, если помнить правило: чем страшнее противник, тем слаще победа. Особенно когда известен конец драматического исхода. Впрочем, на современных картинах нос Аттилы изображается с горбинкой. Видимо, по мнению художников, его монголоидный вид в сочетании с «греческим носом» придает облику великого вождя больше воинственности.

В последующее время подробными сообщениями историки нас не балуют. После смерти Аттилы его грозная империя распадается. Гунны часто выступают на стороне германских племен против римлян, иногда и наоборот, но никогда уже как самостоятельна я сила. В любом случае та роль, какую им приписывают в качестве катализатора всеобщих миграционных процессов в Европе к середине 1-го тысячелетия, не соответствует действительности. Все войны в районе среднего Дуная ведутся между германскими племенами и римлянами. Так, может быть, и не было никакого Великого переселения народов? Или оно все-таки было? Но для такого масштабного действа требовались более форс-мажорные обстоятельства, такие, что не подвластны воле человеческого рода. Все-таки если и допустить гуннское нашествие, то оно могло иметь место быть в определенно короткий промежуток времени, условно говоря, в промежутке 376–453 гг., тогда как эпоха переселений племен охватывает и всю вторую половину 1-го тысячелетия.

Так что же это были за форс-мажорные обстоятельства и есть ли им объяснение? К V в. на планете отмечается понижение температуры воздуха на 1–1,5 градуса. То похолодание назовут климатическим пессимумом. Весь его период растянется от середины III до середины VIII в. Пик аномального похолодания придется на зиму 536/537 г.

Изменение климатических условий повлечет за собой всю цепочку природных катаклизмов. Из-за понижения температуры станет перераспределяться задержание осадков в зонах повышенного холода. Не только на полюсах, но и на горных вершинах влага аккумулируется в виде льда и снежного покрова. Глетчеры, увеличиваясь в размерах, сползают в глубь горных долин, закрывая горные проходы и перевалы. В то же время сокращается общая водная площадь озер и рек, но обнажаются низменности и болота. Увеличивается продолжительность зимнего времени, что приводит к сокращению периода вегетации растений.

Злаковые культуры не успевают вызревать. Резкие перепады температур в весенне-летний период становятся обычным явлением. Григорий Турский под 587 г. пишет: весной, когда виноградники уже зеленели, «наступил такой холод, что от мороза гибли даже ласточки, прилетевшие из чужих стран»⁹¹. В этот же период времени увеличивается количество засушливых лет, что напрямую сказывается на урожайности. На средних широтах западной европейской части гибнут те же виноградники, но уже не от холода, а от засухи. Средневековые писатели со скорбью сообщают о частых голодовках среди населения. Тот же Григорий Турский пишет, что в голодный год хлеб пекли из косточек винограда, цветков лесных орехов, питались травами, опухали и умирали. Бедные отдавались в рабство. Сокращается от недоедания и поголовье домашнего скота.

В Средиземноморском регионе увеличивается частота землетрясений. Об одном из таких землетрясений сообщает Иоанн Малала. В 552 (553) г. от землетрясения разрушена половина города Кизика. Пострадали города Тир, Сидон, Бейрут, Триполис, Библ. Землетрясения отмечаются по всей Палестине, Аравии, Месопотамии, Антиохии, Прибрежной Финикии и Ливанесии. «В городе Вотрисе откололась часть прилегающей к морю горы, называемой Литопросоп; она сползла в море и образовала гавань…»⁹²

Но главное испытание человечеству принесли болезни пандемического характера. Изменения климата и те же землетрясения создают в поверхностном слое земли степных и пустынных регионов с обитанием мелких грызунов условия для активизации возбудителя чумной

палочки (Yersinia pestis) и инфицирования ими эктопаразитов. Бактерии чумной палочки размножаются в организме блох в переднем отделе пищеварительного канала, блокируя прохождение питания по желудочно-кишечному тракту насекомого. При кровососании кровь здорового животного возвращается обратно в ранку вместе с блокирующей сывороткой, которую насекомое срыгивает, чтобы освободиться от блока. Бактерии чумы от блохи к блохе не передаются. В дальнейшем заражение насекомых происходит уже от зараженных другой блохой животных. Время жизни зараженной блохи до одного года. Разносчиками заразы становятся полевые грызуны, крысы, домашние мыши. От блох бактерия чумы легко распространяется на клещей и вшей. Если скорость образования блока у блох может продолжаться от 10 до 45 дней, то развитие болезни у человека развивается значительно быстрее. От укуса насекомого бактерии начинают размножаться внутриклеточно с развитием островоспалительной реакции в лимфатических узлах в течение 2–6 дней, что ведет к их резкому увеличению. При этом возникает геморрагический некроз лимфатических узлов, позволяющий микробам прорываться в кровоток и внедряться во внутренние органы. Чаще всего в паху, реже под мышкой появляются опухоли округлой или вытянутой формы — бубоны, отчего такая форма чумы получила название бубонной. При поражении бубонной чумой смертность составляет 95 %. Более тяжелая форма чумы возникает при получении чумных палочек воздушно-капельным путем от человека к человеку. В этом случае болезнь развивается стремительно. Первые признаки проявляются уже через несколько часов. На фоне общей слабости появляется сильная головная боль, повышается температура, учащается пульс, становится невнятной речь и развивается психический невроз, западают глаза, начинается носовое кровотечение и рвота с примесью крови. Смертность при легочной чуме составляет 98–99 %. Жизнь больного отмеряется сутками. Выздоровление называется чудом.

Вспышка бубонной чумы на планете пришлась как раз на период аномального похолодания. В то время императором Византии был Юстиниан I Великий (527–565). В историческую науку пандемия войдет под названием Юстинианова чума. Наиболее ярко описал характер происходящих тогда событий Прокопий Кесарийский.

«Около этого времени, — пишет Прокопий Кесарийский, — распространилась моровая язва, из-за которой чуть было не погибла вся жизнь человеческая… Причину же этого бедствия невозможно ни выразить в словах, ни постигнуть умом, разве что отнести все это к воле Божьей. Ибо болезнь разразилась не в какой-то одной части земли, не среди каких-то отдельных людей, не в одно какое-то время года, на основании чего можно было бы найти подходящее объяснение ее причины, но она охватила всю землю, задела жизнь всех людей, притом что они резко отличались друг от друга; она не щадила ни пола, ни возраста… Одних она поразила летом, других зимой, третьих в иное время года»⁹³. «Началась она у египтян, — пишет далее Прокопий Кесарийский, — что живут в Пелусии. Зародившись там, она распространилась в двух направлениях, с одной стороны на Александрию и остальные области Египта, с другой стороны — на соседних с Египтом жителей Палестины, а затем она охватила всю землю, продвигаясь всегда в определенном направлении и в надлежащие сроки. Казалось, она распространялась по точно установленным законам и в каждом месте держалась назначенное время. Свою пагубную силу она ни на ком не проявляла мимоходом, но распространялась повсюду до самых крайних пределов обитаемой земли, как будто боясь, как бы от нее не укрылся какой-нибудь дальний уголок. Ни острова, ни пещеры, ни горной вершины, если там обитали люди, она не оставила в покое. Если она и пропускала какую-либо страну, не коснувшись ее жителей или коснувшись их слегка, с течением времени она вновь возвращалась туда; тех жителей, которых она прежде жестоко поразила, она больше не трогала, однако уходила из этой страны не раньше, чем отдаст точную и определенную дань смерти, погубив столько, сколько она погубила в предшествующее время в соседних землях. Начинаясь всегда в приморских землях, эта болезнь проникала затем в самое сердце материка. На второй год после появления этой болезни она в середине весны дошла до Византия, где в ту пору мне довелось жить»⁹⁴.

В Византии чума свирепствовала в течение четырех месяцев. Сначала никто ей не придал особого значения: число умерших не превышало обычного. Но в скором времени количество необъяснимых смертей резко увеличилось. Началась паника. Людям стало казаться, что город преследуют демоны. К кому они постучатся, того обязательно ждет смерть. Умерших хоронили по 5 тысяч, а потом по 10 тысяч и уже ежедневно. Трупы лежали на улицах, в домах, во дворцах. «Когда все прежде существовавшие могилы и гробницы оказались заполнены трупами, а могильщики, которые копали вокруг города во всех местах подряд и, как могли, хоронили там умерших, сами перемерли, то, не имея больше сил делать могилы для такого числа умирающих, хоронившие стали подниматься на башни городских стен, расположенных в Сиках. Подняв крыши башен, они в беспорядке бросали туда трупы, наваливая их как попало, и, наполнив башни, можно сказать, доверху этими мертвецами, вновь покрывали их крышами. Из-за этого по городу распространилось зловоние, еще сильнее заставившее страдать жителей, особенно если начинал дуть ветер; несший отсюда этот запах в город»⁹⁵.

В это время были забыты все похоронные обряды и традиции: хоронили в одной могиле и богатых, и бедных, и рабов. Жители побережья покойников грузили на барки и отправляли подальше в море. Кто-то бежал из города, другие сидели по домам, боясь показаться на улице. Прекратилась всякая торговля. Все, кто зарабатывал своими руками, забросили свое ремесло. Начался голод. Страх перед чумой страшнее голода, но и от голода стали умирать.

Сообщения других современников повествуют о страшных болезнях не так откровенно, даже мимоходом. Возможно, это связано с пониманием самого исторического процесса, в котором главную роль играет монарх и все, что вокруг него происходит. Историческая хроника составлялась по аналогии с принципами жизнеописания святых отцов церкви. Возможно, упоминание о чуме вызывало животный страх. Но кое-какие сведения об эмоциональном всплеске во время эпидемии до нас все-таки доходят, может быть, не всегда точные хронологически, но всегда верные по сути.