Кто последний за смертью?

Рокотов Сергей

Спасибочки вам за поздравления. Вам мало — упекли его тогда за чужие грехи, а он за всех отдувался, так еще хотите… Он отдувался за свои грехи. И теперь ответит только за свои. Ответит… Он-то ответит, а Кирюшенька чистеньким останется. А что он, ангел божий? А не он ли и подставил Андрюшеньку, все из мести… Какой мести? Что вы имеете в виду? Сами будто не знаете, — зловеще улыбнулась толстуха. — За Леночку мстит. За Вику мстит. Да почему он должен мстить Андрею за Вику? А потому что Вика его дочь. Вы что, не знаете? А еще следователь… В и к а? Е г о д о ч ь?!!! А как же? Да вам любой скажет. Вы Вику-то видели? Видел. И не обратили внимания, как она на него похожа? Но я не видел Лену, только на фотографии. Мне показалось, что Вика похожа на нее. От Кирилла, разумеется, ничего нет… Но бывает… Вот у нас, например… Я не знаю, что там бывает, но то, что Вика его дочь, знают все — и Кирилл, и его мать. Разве что отца держат в неведении, да он кроме своей работы вокруг ничего не видит. Езжайте, да спросите. У Андрея с ней любовь была еще до армии, жили они, я-то знаю — мать, как-никак, хоть под кроватью у них с фонарем не сидела, а потом он в армию уехал, она его ждала, опять жили, когда вернулся. его, замуж

Ну а уж когда посадили выскочила сразу. А месяцев через шесть

Вика родилась. Интересные дела, — протянул Николаев. Интереснее не бывает. А вы не разобрались ни в чем, арестовывать приехали. Вы что. Думаете, Андрей ее похитил? Да она бы сама за ним голышом побежала… Вы так думаете? Конечно. Афанасий, иди сюда! Ты что там сидишь, уткнулся в телевизор? Тут на твоего сына засада, майор вон даже приехал, а ты…

Из комнаты вышел толстый черноволосый мужчина с густыми висячими усами. А чо, их работа такая… Надо, значит, надо… Они, майоры так просто не ездят…Мы-то чо можем, наше дело маленькое, сиди, да сопи в две дырки. А без телевизора и водочки тоска…. спокойно произнес Афанасий. Ты вот расскажи следователю, какая между Андрюхой и Ленкой любовь была. Он не верит, думает, что Андрей украл Ленку у мужа, да еще денег впридачу требует. Да чо вы, товарищ майор, — улыбнулся

Афанасий. — Так мы же все знаем — они же со школьных лет дружат. Она еще в седьмом классе в него влюбилась, на свиданки к нему бегала, мамаши своей не боялась, а у нее мамаша — зверь в юбке, ремнем ее лупила, в угол на коленки ставила. А потом и та смирилась — поняла, любовь промеж них. И с армии она его ждала, и потом они встречались. А как посадили его — не выдержала трещину дала. Да и то — беременная ведь была уже. Восемнадцать лет, беременная, заработок — восемьдесят рублей, а жених в тюрьме. Не осудишь, а, Зин? Черт их разберет! Осудишь, не осудишь! Вот пропала Ленка, а следователь Андрюху арестовать хочет. Виноват будет — ответит, не виноват отвечать не будет, — сказал Николаев. — Пока что он успел наведаться, куда ему не положено, оставить в центре машину и исчезнуть в неизвестном направлении. Ладно, я поехал. Пестряков остается здесь.

Озадаченный, вышел Николаев к машине. Сходилось все, кроме одного — чудовищным черным пятном на всей этой романтической истории был взрыв машины и гибель четырех людей. Зачем все это было сделано? Почему Андрей не мог просто взять Лену и уехать с ней? И почему он вернул Вику, тем более, если это его дочь? Деньги-то, понятно, он получил с Воропаева восемьдесят тысяч долларов, им этих денег надолго хватит… Но для чего гибель четырех людей?

В машине, оставленной Полещуком на Мясницкой, ничего подозрительного найдено не было. Обычные автомобильные принадлежности. Машина была закрыта, поставлена на сигнализацию. Закрыл и ушел. Куда?! Уже было принято решение объявить на Полещука всероссийский розыск. Было возбуждено уголовное дело по взрыву машины и гибели четырех людей, которое поручили вести Николаеву.

В раздумьях Николаев подъехал к дому на Тверской.

Теперь ему необходимо было поговорить с Викой.

Девочка уже повеселела, покушала. Родные не могли нарадоваться на нее. Скажи мне, Вика, — спросил Николаев.Что было с тобой и с мамой вчера и сегодня? Расскажи по порядку… Вы вышли из подъезда…

Вика неодобрительно покосилась на незнакомого дядю, худого, с мешками под глазами, пахнущего табаком. Расскажи, расскажи дяде то, что рассказывала нам, — уговаривала бабушка. Мы с мамой вышли из подъезда… Мама хотела купить мне в магазине чего-нибудь вкусненького. Я хотела тортик с кремом и йогуртиков клубничных… Мы вышли, а какие-то дяди… У них шапки были на лица надеты, только глаза видны… Они схватили нас и потащили в машину. А один мне рукой рот закрыл… — Лицо девочки скривилось, ей стало страшно от воспоминаний. Не плачь, Виктошенька, — сказал Владислав Николаевич. — Теперь все хорошо, ты дома… Расскажи, этот дядя хочет найти маму…

Потом мы долго ехали… Потом приехали на какую-то дачу. Только она очень плохая, эта дача, там так холодно, грязно. У нас не такая дача. Нас с мамой там оставили, а эти дяди уехали. Только еще маму водили звонить из автомата. А я с дядей сидела, он дал мне игрушки, только они очень старые, грязные… А потом они уехали? Да, они уехали. Пришел другой дядя. У него шапочка черная, только глаза видно. Он всю ночь сидел с нами. А я потом заснула. А утром? А утром этот дядя увел маму. И я…. — она заплакала. — И я осталась совсем одна. Мне было так страшно… А что сказала мама, когда уходила? Она так плакала, так плакала…Но дядя взял ее за руку и увел. И я осталась одна. Мне дали йогуртов и печенья, я немножко покушала… А потом пришел папа. — Она улыбнулась сквозь слезы. — И забрал меня домой. — Она прижалась к бабушке, и та, не в силах сдерживать себя, громко разрыдалась. Так, Вика. А теперь скажи мне вот что о чем говорили эти злые дяди с мамой в машине? Ни о чем. Они все время молчали. А мама? А мама сначала ругалась, а потом тоже молчала. А на той грязной даче они что говорили? Мама все говорила — вы ответите, вы ответите! Еще она какие-то плохие слова говорила, я уже не помню…

А они тоже ругались? Нет. Только — молчи, молчи, молчи. И все. Еще что-то говорили, но я не помню. А тот, который пришел позже, он что говорил? Ничего. Он просто молчал. А утром сказал маме — пошли. И она пошла? Не дралась с этим дядей? Нет, не дралась. Только сильно плакала, так сильно. Вика, Вика, кричала, целовала меня. А я тогда не плакала, мне маму очень жалко было. А сказала — не плачь, мамочка…А она еще сильнее заплакала, а потом выбежала из комнаты. А дядя в шапочке за ней. Понятно, — призадумался Николаев. — что ничего не понятно, — сказал он про себя. — Ладно, Вика, спасибо тебе, больше я тебя спрашивать ни о чем не буду. Отдыхай. А маму я найду, ты не волнуйся. Так, теперь разговор к вам, Кирилл Владиславович. Опять нам придется выйти.

Они опять вышли в детскую. Расскажите мне, Кирилл, о взаимоотношениях вашей жены и Андрея Полещука, — попросил Николаев. Это еще зачем? — вытаращил глаза Кирилл. А затем, что у нас есть основания и очень веские, подозревать Полещука в похищении вашей жены и, что гораздо серьезнее, в убийстве четырех человек. Рассказывайте, Кирилл, если я спрашиваю…. — скривил губы Николаев. Они дружили до того, как мы познакомились с Леной, — потупил глаза Кирилл.

Что значит, «дружили»? Что за детский сад? Что вы мне голову морочите? Ведь Вика его дочь! И все это знают! А мне тут морочат голову. Я на работе нахожусь, и у меня есть другие дела, помимо вашего. Погибло четверо людей. А вы мне баки забиваете…

Да, да, она его дочь! Лена была беременна, когда мы с ней познакомились. Андрея только что посадили. Она была беременна на первом месяце, и я ни о чем не догадывался. Я полюбил ее. Что мне потом бросать ее надо было?! Я не мог! Что я, неправильно поступил?! Я растил Вику как родную дочь, я люблю ее как родную. И не имеет значения, кто является ее фактическим отцом. Но как же вы стали работать с Андреем, зная, что он отец Вики? Я не знал поначалу. Лена познакомила нас, сказала, что это ее школьный товарищ, предприимчивый человек, мы очень нуждались тогда, у Андрея были деньги, у меня кое-какие связи. Лена мне говорила, что отцом ребенка является совершенно другой человек, какой-то Боря, который уехал в Штаты и бросил ее. Про существование Андрея я понятия не имел. Общих знакомых у нас не было, ее мать очень скрытная, она меня невзлюбила сразу и ни о чем со мной не откровенничала. Как видите, я был глуп и нелеп. Вика похожа на Андрея, но это проявилось позже. Когда Лена нас познакомила, я не отождествлял отца ребенка с школьным товарищем Андреем. Они держались друг с другом холодно, равнодушно, я ни о чем не подозревал. А потом что произошло? Банальная история. Я приехал домой, а они там…были вдвоем… У меня рейс отменили, я в Вологду должен был лететь. Вот тогда-то у меня глаза и открылись, сразу, словно пелена спала какая-то, Павел Николаевич. Я просто был слеп и туп. Таких идиотов, как я, в природе не существовало еще. Я уникум идиотизма, меня в книгу рекордов Гинесса надо занести, как самого большого идиота в мире, когда-либо существовавшего… И когда же это произошло? Да всего-то с полгода назад. Мы с Полещуком вовсю сотрудничали, дела наши шли хорошо, мы делали деньги, зажили припеваючи. Мы так нуждались, когда я работал преподавателем, то и дело занимали у родителей. Стыдно, понимаете… А тут…Евроремонт, БМВ, супермаркеты…Лена была так счастлива, вы знаете, наверное, она выросла в бедности, отец их бросил… Мне так приятно было делать ей подарки. Сейчас столько появилось хороших товаров. А она такая красивая. Я не видел женщины красивее. Она была хороша и в скромном платье, но когда она стала носить фирменные костюмы, норковую шубу и все остальное… она стала просто неотразима. Как изменились ваши отношения с ней после того, что вы узнали? И как изменились отношения с Полещуком? Да, изменились, разумеется. С Полещуком я держал дистанцию. Я и в тот вечер сделал вид, что ничего не произошло. Я же их, извиняюсь за выражение, не в момент соития имел удовольствие лицезреть. Я позвонил, мне открыли, они дома вдвоем . Вика у дедушки с бабушкой. Сильно не испугались, держали себя в руках, особенно, кстати, Лена. У него-то глазки малость забегали, но он быстро взял себя в руки, рассказал какую-то историю нелепую, почему он здесь оказался. Но именно этот случай открыл мне глаза. С Андреем я не выяснял отношений, а с Леной мне, разумеется, стало сложно. И как-то раз я спросил ее напрямик: «А не Андрей ли отец Вики?» — «Нет», ответила она, но за этим «Нет» явственно звучало «Да». Да это и так было ясно. Вам, разумеется, человеку практичному, такая моя глупость поразительна, а, например, мой отец до сих пор только догадывается… Вы часто ссорились с Леной в последнее время? Бывало. Старались не кричать при дочке, но иногда не получалось.

— А о разводе речи не было? Да нет. А какой там развод, куда она поедет? К своей матери? С ребенком? Ну почему к матери? Полещук ведь не женат. Что бы им просто-напросто не пожениться, ребенок уже есть, чем огород-то городить? У него отдельная квартира, достаток такой же, как и у вас… Не знаю. Я говорил об этом Лене, но она избегала этого разговора. «Избавиться от меня хочешь?» — спрашивала. — «Да нет», — отвечал я. Я люблю ее, понимаете, Павел Николаевич, люблю! Я жить без нее не могу, а она разводиться со мной и выходить замуж за Полещука почему-то не хочет. Так что, я гнать буду из дома любимую женщину с ребенком? Сами подумайте… Ну а в последние дни ничего особенного между вами не происходило? Вообще-то, если вспомнить, ее поведение в последнее время было несколько странным. Но это я теперь понимаю. А тогда я считал, что все в порядке вещей. Мы объяснились — сказали друг другу, что будем жить вместе, что ради ребенка не станем ничего ломать. Вика привыкла к этой квартире, к этой обстановке, к нашей даче в Жуковке, к моим родителям, а что у Андрея? Ну, квартира у него есть, купил он себе трехкомнатную на проспекте Вернадского, ну и что? Ну есть у него иномарка, деньги, что с того? Вы родителей его видели? А? Что такие люди, безграмотные, неотесанные, могут дать нашей Виктоше, такой утонченной девочке, выросшей среди книг, в культурной обстановке? Они только галушки жрать горазды, да горилку литрами уничтожать. Да если бы даже Андрей зарабатывал миллионы, Вика не получила бы там того, что может получить здесь.

Так вот, Лена в последнее время часто задумывалась, отвечала как-то невпопад. Мне кажется, что у нее зрели какие-то планы. Она стала интересоваться делами нашей фирмы, спрашивала, не можем ли мы разориться? Кстати, можете ли вы разориться? Я пока для начала вас об этом спрашиваю, делами вашей фирмы мы будем заниматься и сотрудников опрашивать. Это наша обязанность. Вы знаете, мне кажется, что дела шли неплохо. Но я, вообще-то, бизнесмен неопытный, мне кажется, что об этом гораздо лучше был осведомлен Андрей. Он брал в банках кредиты, расплачивался. А чем занимались вы? Я налаживал деловые связи. Именно я свел Андрея с поставщиками на Севере, я организовал бесперебойную работу транспорта, я находил выгодных клиентов. Согласитесь, это тоже немало. Но всякие счета — этим занимался Андрей. И, по-моему, достаточно успешно. Как называется ваша фирма? «Феникс». Завтра я к вам приеду. Будьте, пожалуйста, на месте и постарайтесь, чтобы на месте были ваши сотрудники. Мне предстоит там долгая работа, я буду вести уголовное дело о взрыве машины и гибели четырех людей. Хорошо, вот наш адрес, приезжайте. Ну и скажите мне, Кирилл, вот что сами-то вы что думаете обо всем этом? Я теряюсь в догадках. Могла ли Лена по доброму согласию уехать с Полещуком? Да нет, конечно… Зачем? Устроить такое представление только для того, чтобы сбежать с любовником? При том, что я ей сам предлагал уйти к нему? Да это абсурд… Всякое бывает в нашей жизни, — задумался Николаев. — А потом вы говорите загадками, Кирилл. Вы намекаете на то, что тот человек, у которого вы заняли деньги, и похитил Лену. Так кто же это может быть, как не Полещук? Тем более, что он утром попытался навестить в СКЛИФе Максимова, а потом оставил в центре свой «Форд» и исчез, неизвестно куда. Я устал, — вдруг как-то злобно ответил Кирилл. — Я столько пережил за последние дни. Приезжайте завтра в нашу фирму, там и поговорим.