Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2

Тагиров Роман

— Кузьма, а ты знаешь, что наш госпиталь во время войны входил в ставку самого Гитлера? И сейчас под нашими ногами большая сеть подземных ходов и помещений?

Рядовому Патрикееву стоять дневальным было очень скучно, и он с удовольствием начал слушать рассказ Оксаны об истории этого госпиталя ГСВГ, которую она услышала от знакомых офицеров из комендатуры. Например, что было ЧП в каком-то году. Караул подняли в ружьё, так как в этих потайных ходах и комнатах не с того и не с сего вдруг загорелся свет сразу в разных зданиях и на чердаке. Туда тоже из подвала можно было только попасть по тайной лестнице, как и на вышку, которая примыкала к зданию отделения. Попытались выключить свет. Не получилось, провода терялись где-то

в бесконечных ходах подземелья, куда можно было попасть, спустившись в подвал. А там ходов море... Попасть можно было опять только через подвал подземелья, а помещения находились на втором и третьем этажах. Из здания не попадёшь и не догадаешься, что рядом находится потайная комната. Вокруг дверей нет, разве что окно на улицу, вход только с подземелья по крутой лестнице.

Старшая медсестра показала дневальному пару комнат из окна мансарды. Рассказывали, что подземные ходы выходили за территорию леса, к реке и в другие районы города, и даже возможно, в другой ближайший город. Что полностью все ходы даже не обследовали из-за сложности и опасности, так как после бомбёжек многие проходы завалило, только где-то остались узкие проёмы, по которым можно было передвигаться только ползком. Комендатура в целях безопасности некоторые коридоры и проходы закрыла решетками, где-то даже замуровали. А подвалы всех отделений и зданий приказали закрыть на замок, чтоб наши солдаты в самоволку не бегали. Ну и диверсий западных немцев тоже опасались. Оксана рассказывала очень убедительно, а у впечатлительного и расчётливого Кузьмы именно в этот момент созрел план мести старослужащим-танкистам…

Мы все помним, что гвардии рядовой Патрикеев мотострелкового полка ГСВГ в некоторых житейских вопросах был как ребёнок, а в некоторых делах — хитрован ещё тот. Патя по-простому, по-деревенски решил сдать танкистов-старослужащих особому отделу госпиталя. Кузьма ещё с детства знал, что закладывать своих — это совсем не по-октябрятски и не по-пионерски. Но, после того как старослужащие перешли красную черту и стали прилюдно насмехаться над старшей медсестрой, мотострелок логично перевёл танкистов в стан своих личных врагов. А тут уже было не до деревенских понятий. В армии — как в армии! На войне — как на войне!

И хотя Оксана сама быстро и беспощадно разобралась с наглецами отделения, Кузьма уже не раз слышал от пациентов об истинном здоровье танкистов, тем более они сами постоянно хвастались своим знакомством с фельдшером Русланом и его консультациями. Молодой солдат принял волевое решение наказать негодяев и навсегда избавить своё отделение от этих старослужащих-симулянтов. Ещё по прибытии в госпиталь, особист мотострелкового полка представил гвардии рядового Патрикеева особисту медицинской части, который уже слышал историю о проникновении в американское посольство в Восточном Берлине и с интересом познакомился с легендарным разведчиком. Новый особист-майор предложил Пате по всем вопросам обращаться к нему напрямую, и если солдат не желает встречаться с ним прилюдно, то можно оставить записочку в специальном почтовом ящике у двери солдатского магазина.

И если разведчик Патрикеев проник однажды к американцам в Восточном Берлине без особого плана, надеясь на авось и удачу; то сейчас хитрован Патя решил тщательно подготовиться к проведению секретной операции, которую сам и обозначил кодовым словом «Бункер Гитлера». Во-первых, Кузьма в свой ночной наряд дневальным отделения тщательно изучил засов от металлического люка в стене подвала здания и понял, что он легко взломает хлипкий замок засова. Дело только оставалось за инструментом в виде фомки. Во-вторых, на полученные марки от художественных работ пехотинец купил себе длинный немецкий фонарь на пять батареек. И, в-третьих, на продовольственном складе старшина отделения лёгкой психиатрии купил у кладовщиков-армян две банки тушёнки по три марки за штуку. Ради общего дела пришлось

идти на финансовые затраты. В следующее ночное дежурство Кузьма аккуратно взломал висячий замок арматуриной, капнул на дужку замка клеем «Рапид» и вернул обратно. Первая часть подготовки к сверхсекретной операции «Бункер Гитлера» была завершена.

Вечером, после просмотра программы «Время», молодой мотострелок подошёл к старослужащим танкистам в угол палаты, где они обычно кучковались до поверки. Деды Советской Армии насторожились. Но, Кузьма, широко улыбаясь, вытащил из своих госпитальных штанин три пачки «Охотничьих» из своей доли табачного довольствия, протянул коллегам по отделению и предложил:

— Разговор есть. Секретный. Только не здесь.

В последнее время у старослужащих лафа с никотином резко закончилась, и танкисты опустились до того, что в тяжелые дни перед выдачей очередных пачек сигарет сами постоянно стреляли покурить и даже тайком собирали бычки. Заинтригованные оппоненты потянулись за пехотинцем на лестничную площадку, где одновременно закурили и уставились на молодого. И только теперь танкисты обратили внимание, что старшина отделения что-то прячет и прижимает рукой под халатом. На всякий случай Коля со товарищи спустились на ступеньку вниз по лестнице. Кузьма заулыбался и с ловкостью фокусника вынул из кармана халата банку тушёнки:

— Не ссыте, пацаны! Махаться не будем. Предлагаю мировую.

Предложение было щедрым и неопасным, танкисты вновь приблизились к пехотинцу.

— Берите, пацаны, не жалко! У меня сейчас этого добра до хрена: и тушёнки, и сгущёнки. Вот только я один не смогу всё вытащить.

— Ты что, склад грабанул? — восхитился вожак старослужащих.

— Какой склад? Да у нас сейчас под ногами этого добра хоть жопой ешь, — Кузьма постепенно подводил старослужащих к основной идее своей секретной операции. — Никто не знает, а я знаю. Пошли за мной!

Все вчетвером спустились к загадочной стене подвала. Рядовой Патрикеев с хитрым выражением своего веснушчатого лица вытащил из-под мышки новый фонарик и протянул одному из танкистов:

— Посвети.

Кузьма ловко открыл замок, тихонько опустил засов и со скрипом открыл широкий люк в стене. Из проёма резко пахнуло сыростью, холодом и приключениями на свою жопу. А перед юными искателями возник чёрный туннель, уходящий в темноту. Ватага, затаив дыхание, перешагнула люк, немного спустилась по ступенькам из жжёного кирпича и попыталась разглядеть, что творится в конце туннеля. Даже свет мощного фонарика не смог пробить плотную пелену сплошной темноты, уходящую вниз. Мотострелок махнул рукой танкистам:

— Возвращаемся. Я там уже был. Метров через пятьсот будет огромный продсклад. Видимо, ещё с войны остался.

— Да ты пиздишь, пехота! — не поверил Коля.

Но, по глазам представителей бронетанковых войск уже было видно, что им всем очень хочется верить в огромный продовольственный склад под землёй со сгущёнкой и тушёнкой. Про который, никто, кроме одного пехотинца и трёх танкистов, не знает. Рядовой Патрикеев, закрывая круглую дверь стены и устанавливая замок на место, резонно заметил сомневающемуся старослужащему:

— Коля, а ты посмотри на дату банки внимательно.

Троица дедов Советской Армии сгрудились вокруг тушёнки. Патя подсветил банку. Вожак воскликнул:

— Ну, ни хрена себе! 1945 год.

Довольный Кузьма подвёл свою логическую цепь к завершающей фазе:

— А я что вам говорил! Так, пацаны, никому о нашем деле не звездим. Сами знаете, сколько стукачей вокруг и на молодых надежды нет. Тут же заложат офицерам. Надо достать вещмешков побольше и масла машинного, эту дверь смазать. Ещё один фонарик надо будет купить. Там темно. Вытаскивать будем постепенно. Я работал у немцев и знаю, что банка тушёнки стоит пять марок, а банка сгущёнки — три марки. А я даже не знаю, сколько ящиков этого добра осталось под землёй.