Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2
Шрифт:
— Капитан Сергеев! Рядовой, расскажи нам, как ты там американцев с Днём Победы поздравил и сними виски пил?
И если весь путь рядового от своей части в Дрездене и до американского посольства в Восточном Берлине был тщательно отображён в объяснениях Кузьмы и отчётах особого отдела и КГБ; то фактов поздравления с общей Победой и совместного употребления спиртных напитков с вероятным противником в личном деле рядового практически не было. И этот вопрос очень интересовал собравшихся в этом кабинете.
— Это же военная тайна! Я подписку давал, — присаживаясь за огромный стол, удивился разведчик Патя.
— Кузьма, это офицеры контрразведки из Москвы, у них есть допуск к секретным документам, — объяснил майор Скворцов и добавил: — Здесь все свои.
К своим гвардии рядовой Патрикеев проникся доверием, снова
— У меня один дед погиб на фронте в Польше, а второй дед пропал без вести.
— Да садись ты, Кузьма, за стол. Здесь все свои и на равных, — перебил рядового майор.
— Товарищ майор, про своих дедов я всегда только стоя рассказываю, — сообщил солдат и добродушно объяснил: — Меня так отец научил.
Офицеры переглянулись за столом, и опытный полковник-психиатр предложил:
— Кузьма, а давай мы про твоих дедов тоже стоя послушаем?
Рядовой не возражал, и внимательные слушатели встали и расположились полукругом. Кузьма продолжил:
— У нас в роте на политзанятиях наш замполит, лейтенант Олейников рассказывал о встрече наших и американцев на реке Эльбе. В ленкомнате замполит большую фотку повесил про эту встречу, у него там дед тоже воевал и его ранили. Около города Торгау. Олейников сам нам рассказал. У американцев я сначала про праздник вспомнил, у нас в полку в праздничные дни всегда добавочное масло дают и два яйца вкрутую. А потом я вспомнил про День Победы и фотку вспомнил на стене ленкомнаты. Вот встал и поздравил их всех с праздником, — Кузьма перевёл дух от нахлынувших воспоминаний и посмотрел на капитана Сергеева. — У американского переводчика, его Майкл зовут, Миша по-нашему, оказалось тоже в эту войну дед погиб. Но, только где-то в Италии, Миша мне сам рассказал, и мы потом ещё с ним виски выпили.
— Кузьма, как тебе виски, понравился? — задал свой вопрос капитан Орлов, который про этот благородный напиток только читал в зарубежных детективах, впрочем, как и все остальные офицеры в этом кабинете.
— Самогонкой воняет, но очень крепкий, зараза!— поделился своими впечатлениями разведчик Патя и добавил: — Американцы в стаканы постоянно лёд добавляют. А лёд — это же вода! Вот дурачки. Мы же самогонку водой не разбавляем? Мне больше у них кока-кола понравилась. Сладкая!
Больше вопросов к рядовому Патрикееву не было, да и наступило время спуститься во вражеское подземелье. Кузьме велели быть проводником и ждать всех около отделения. Начальник особого отдела части с разрешения начальника госпиталя установил около входа в подземелье временный пост караула и договорился с начкаром, поставить туда перед обедом самого толкового бойца. Когда делегация во главе с майором Скворцовым, размахивающим своим длинным фонарём, подошла к отделению лёгкой психиатрии, у дверей здания уже ждал гвардии рядовой Патрикеев с таким же фонарём, как у особиста. Отряд только начал спускаться вниз по лестнице в подвал, как все вдруг услышали снизу из темноты звук передёргивания затвора и резкий окрик часового:
— Вер ист да? (Кто здесь?) Хальт! (Стоять) Ферботен! (Запрещено)
Начальник караула (сосед по лестничной площадке семьи Скворцовых) спускался первым и по заранее разработанному плану остановился, поднял правую руку для остальных и прокричал в темноту:
— Начальник караула, старший лейтенант Обухов.
— Начальник караула ко мне. Остальным оставаться на месте. Стреляю без предупреждения.
На всякий случай автомат этого часового был без патронов. Старлей Обухов по просьбе соседа проверил лично. Начкар спустился, зажёг свет в подвале и пригласил остальных. Последним шёл капитан Сергей Сергеев, который постоянно крутил головой и выискивал взглядом в окнах отделения и на лестничной площадке старшую медсестру отделения по имени Оксана. В этот раз капитану не повезло. Около открытого люка стоял часовой по стойке смирно. Полковник тревожно шепнул майору:
— Он нас обратно выпустит?
— Начкар с нами пойдёт, — успокоил москвича Скворцов.
В тоннеле Кузьма вытащил из кармана катушку ниток и карандаш и уже заученным движением закрепил к люку. Офицеры с удивлением наблюдали за манипуляциями рядового. Солдат встал первым, включил свой фонарь и приказал:
— Двигайтесь за мной. Один поворот направо, и три налево. Только нитку не прицепите. Вдруг фонари погаснут,
Рядовой Патрикеев и майор Скворцов двинулись первыми, освещая путь остальным. И, если рядовой Советской Армии уже в третий раз совершал подземное путешествие, то все офицеры оказались в подземелье впервые в жизни. Подземных туристов ошеломил высокий и длинный тоннель, постепенно уходящий по наклонной вниз. Советские офицеры долго простояли под барельефами фашистской свастики и орла. Когда подошли к уходящей в темноту и отсвечивающей от фонариков глади мутной воды, стало понятно, что дальше пути нет. Майор Скворцов объяснил, что сапёры уже пытались откачать воду, но безрезультатно. Вода прибывала каждый раз. Вроде бы дальше по этому туннелю был подземный завод по изготовлению ракет «ФАУ-1» и «ФАУ-2». И фашисты перед отступлением взорвали и затопили весь завод вместе с пленными рабочими и своими инженерами. После этой небольшой лекции всем стало несколько дискомфортно, и группа выдвинулась обратно.
Под землёй ни один фонарь не погас, часовой по приказу начкара быстро открыл люк и выпустил всех наверх. Под окнами отделения все с удовольствием вдохнули бодрящий воздух, сильно приправленный ароматом созревших каштанов и пожухлой травы. А капитан-москвич всё вертел головой, пока к нему не подошёл старшина отделения и заговорщическим шёпотом не сообщил, что в данный момент Оксана Олеговна находится на процедурах с пациентами в главном корпусе, и что смена у Оксаны заканчивается ровно в 17.00., и она обязательно выйдет с этой лестницы и пойдёт домой. За эту ценную информацию Сергей крепко, по-мужски, пожал ладонь Кузьме.
После обеда москвичи проверили учёт оперативной документации, затем полковник приказал капитану Орлову срочно организовать тайную явку с новым осведомителем, проходящим под кодовым именем «Сорока». Фельдшер Руслан был предупреждён о возможной секретной встрече и, хорошо зная сложные перипетии судьбы своих друзей танкистов, очень не хотел повторить их бесславный армейский путь. Обычно из госпиталя переводили только в пехоту. Поэтому «юный барабанщик» («барабан» — по сленгу оперативных работников — осведомитель на связи) с нетерпением дождался сигнала о встрече, прибыл секунда в секунду и выдал своему куратору вместе с московским полковником всю добытую им за прошедшие сутки информацию о жизни госпиталя. Новости не были полезными для особого отдела, но у свежего стукача было всё ещё впереди. И главное, проверяющий полковник остался доволен секретным рандеву. Из распорядка дня по проводимой проверке оставалась только баня...
* * *
Старшая медсестра отделения лёгкой психиатрии армейского специализированного госпиталя ГСВГ под конец рабочего дня тихо грустила в гордом одиночестве у окна своего кабинета. За стеклом начал густо накрапывать саксонский дождь. Делить свою грусть Оксане было не с кем, и её печальный взгляд был просто устремлён вдаль, сквозь стекло и падающие капли. В кои свои девичьи веки ей, можно сказать с первого взгляда, вдруг понравился парень, и тут на тебе — оказался москвичом, да к тому же ещё, судя по его двусмысленному предложению, активным бабником. В баню с собой, видите ли, он пригласил. Ловелас московский! Эххх, показала бы я тебе баньку, останься мы вдвоём в кабинете. Легко отделался, капитан столичный. Но, положа руку на сердце, девушка признавалась сама себе, что и от интимной баньки с этим сероглазым капитаном она бы совсем не отказалась. Тайные девичьи грёзы прервал требовательный стук в дверь. Оксана вздрогнула:
— Войдите!
В дверь просунулась рыжая голова пациента Патрикеева:
— Оксана Олеговна, вас на улице Серёга ждёт!
— Подожди, Кузьма. Какой Серёга?
— Сергеев!
— Кузьма, говори толком!
— Оксана Олеговна, я лучше вам покажу. Пойдёмте со мной.
Заинтригованная старшая медсестра прошла вместе со старшиной отделения в его палату, где уже практически все пациенты повисли на окнах и рассматривали мокнувшего под дождём московского капитана с букетом белых роз в руке. Офицер стоял не шелохнувшись, как оловянный солдат, и его взгляд из-под козырька фуражки был чётко устремлён на выход из здания. Оксана аккуратно выглянула из-за штор, быстро оценила эту картину маслом, которая ей ну очень уж понравилась, и спросила у своего любимчика: