Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2
Шрифт:
— Товарищи прапорщики предпочитают ночные прогулки по парку?
Прапорщик Эльчиев, хотя и был по натуре хулиганом, в детстве успел почитать книжки и знал много умных слов:
— Товарищ полковник, мы флору любим, — Эмин немного задумался, вспомнил второе умное слово и добавил: — И фауну очень любим.
Прапорщик Толстиков, хотя и окончил с отличием школу прапорщиков, таких слов не знал и начал судорожно анализировать версию своего товарища. Подсказку прапорщику дал подполковник:
— Так говорите, нравится цветочки по ночам собирать?
— Так точно, товарищ полковник! Решили прогуляться перед сном в парке и букет набрать, — заулыбался жгучий брюнет
— Товарищ полковник, завтра выходной день, почему бы и не прогуляться перед сном?
Подполковник Кузнецов перестал улыбаться и приказал:
— Так, флористы, руки к осмотру!
Эти руки, руки танкистов, и выдали наших прапорщиков с головой. Ладони и пальцы хотя и были тщательно умыты речной водой, были в свежих кровоподтёках и ссадинах. Взгляд коменданта под светом фонарика опустился ниже на порванные в коленях джинсы друзей. И вся верхняя одежда беглецов пропахла вылившимся из бака мопеда бензином. Доказательств для временного задержания вполне хватало. Оставалось только снять отпечатки пальцев земляков с «Симсона» и допросить подруг угонщиков. Но это была уже работа немецкой полиции. Комендант приказал доставить задержанных в комендатуру для дачи объяснений и оформления под стражу.
Беглецов доставили прямо в кабинет коменданта, где подполковник решил лично допросить прапорщиков. Картина происшествия была ясна как божий день, и доказательств вины вполне хватало. Просто Кузнецова, как нормального мужика, очень интересовал только один риторический вопрос: «Ну, на хрена?» Комендант не стал заморачиваться на ночь отдельными допросами каждого подозреваемого, чтобы потом устроить им очную ставку. Зачем? Итак, всё понятно. Вот только: «На хрена, мопеды угонять?» Симсоны были в свободной продаже и стоили примерно как две месячные зарплаты прапорщика. Покупай, регистрируй в полиции и получай адреналин в кровь, сколько твой организм выдержит.
Но, у наших гвардии прапорщиков была своя внутренняя философия жизни. Так просто жить скучно, они не хотели и не умели. И у Серёги с Эмином уже был опыт дачи показаний в нахичеванской милиции. Поэтому их версия звучала вполне правдоподобно: выпили после тяжёлого трудового дня и пошли освежиться по парку перед сном. Спьяну решили искупаться в Эльбе, стали спускаться к реке, споткнулись в темноте об корни деревьев и кубарем скатились в воду. Отсюда и ссадины на руках. Вот и вся ситуёвина! И за что задержали добросовестных прапорщиков?
Эльчиев и Толстиков давали показания чётко и слаженно, и уже сами начали верить, что, действительно, всё так и было. Вот тут комендант задал коварный вопрос:
— Так, любители ночных прогулок, а почему ваша гражданка вся бензином пропахла? Я бы ещё понимал, если бы товарищи прапорщики решили в своих танкачах (танковые комбинезоны) в речке окунуться.
Товарищи прапорщики мило улыбнулись на этот детский вопрос подполковника. Любитель флоры и фауны Эльчиев к тому же решил стать защитником природы:
— Товарищ полковник, да вы даже не представляете, какая грязная вода в Эльбе! Там же везде по берегу плакаты на немецком и русском: «Купаться запрещено!» А мы-то с дуру и окунулись. Да там вся вода бензином пропахла. Товарищ полковник, надо немедленно сообщать в их «Зеленый патруль».
Кузнецов только расхохотался на всю комендатуру, вытер слёзы от умиления, велел расписаться в протоколах и сообщил, что завтра утром полиция откатает их пальчики и сравнит рисунки с отпечатками на мопеде. А там заодно и поговорим с немцами о загрязнении окружающей среды. И ещё почитаем, что подружки
* * *
Каземат дрезденской гауптвахты был построен в 1900-1904 годах и представлял собой мощное красивое кирпичное здание в несколько этажей. По внешнему виду никогда не подумаешь, что это историческое сооружение было в своё время тюрьмой для всей земли Саксонии. В 1943 году здесь содержался до отправки в Бухенвальд самый известный заключённый нацисткой империи, один из главных политических оппонентов Гитлера, коммунист Эрнст Тельман. После Победы в Великой Отечественной войне советская администрация Дрездена логично переоборудовала здание каземата в гауптвахту. Саксонские архитекторы и строители этого изолятора даже в самом страшном сне не могли представить, что в недалёком будущем однажды в одной из камер их неприступной тюрьмы окажутся одновременно два поддатых советских прапорщика.
Остановимся на особенностях дрезденской гауптвахты, одно крыло которой занимала гарнизонная комендатура. Поэтому жизненный путь арестанта от оформления наказания и до места своего отбытия был как никогда коротким. Оставалось лишь пересечь под конвоем небольшой тюремный дворик. Комендант на тот период времени был офицером суровым, и даже солдаты комендантской роты, чем-то не угодившие своему начальству, могли запросто видеть из зарешечённого окна своё подразделение, идущее строем и с песней на обед в столовую.
Бессменный и опытный начальник губы капитан Аргудаев хотя и был философом по жизни, держал своё хозяйство в ежовых рукавицах. В камерах узницы всегда была чистота, вот только ощущения уюта не было, так как стены были выкрашены давящей серой мышиной краской. Почему? Наверное, интерьер подбирался лично капитаном-философом, чтобы и эта палитра красок помогала встать на путь исправления.
Стол и лавки в номерах были забетонированы в пол на таком расстоянии, что сидеть больше получаса на них было невозможно, так как затекали и ноги, и руки, и спина. Кровати были ещё кайзеровские из откидных металлических рам, к которым каждый вечер перед отбоем выдавались деревянные щиты, которые назывались почему-то «макинтошами». Эти пресловутые «макинтоши» были заботливо сколочены местными умельцами из досок разной толщины, чтобы у постояльцев не возникало ощущения курортного отдыха на лежаках у берега Чёрного моря. Офицерам и прапорщикам, угодившим в эту гостиницу с ненавязчивым сервисом, по велению капитана Аргудаева выдавали матрас и подушку. Во всех номерах всегда был постоянный порядок, малейшее замечание грозило дополнительным наказанием.
Кто хоть раз сидел на гауптвахте, знает, что ГУБА — это такое интересное место, где есть время задуматься о содеянном проступке и почувствовать себя в роли арестанта. Отказ от выполнения требований и приказов конвойных и начальника караула также грозил большими неприятностями вплоть до увеличения срока на одни сутки. Начкар или начгуб своих требований два раза не повторял. Конвойные тоже не церемонились.
В караул на гауптвахту приезжали и заступали бойцы из частей, дислоцировавшихся за Дрезденом, чтобы исключить возможность встречи бывшего заключенного и его охранника, иначе бы встреча была не из самых приятных для караульного. Караул вечно был набран из азиатов и очень злых непонятно на что — то ли на свою судьбу, то ль на службу собачью. Один аллах их знал...