Кто такой Лу Шортино?

Каппеллани Оттавио

– Горячую пиццу?!

– Вот именно. Я же не виноват, что в ошметках бригадирских мозгов лицо убийцы выглядело точь-в-точь так, как будто его только что сняли с раскаленного противня. Но даже если б я его разглядел, как, по-вашему, стал бы я называть имя человека, который снес полицейскому башку?

Лицо Тано приняло выражение, ясно говорящее: да никогда в жизни!

– Пункт второй, – продолжал дядя Миммо, отгибая указательный палец. Этим же пальцем он нажал на клавишу, открывающую кассу, которая, как обычно, слегка подпрыгнула на прилавке, издав звучное «дзынь!». – Какой мудак делает эти кассы, –

воскликнул дядя Миммо. – Каждый раз, когда собираешься дать сдачу, они награждают тебя синяком! – Он вздохнул и вынул из ячейки кассы пачку банкнот. Плюнув на палец, принялся считать деньги. Раз, два, три, четыре… пятнадцать. – Здесь сто пятьдесят евро. Учитывая расположение моей лавки, репутацию квартала, состав моих клиентов и что еще там полагается принимать во внимание, я полагаю, что этого достаточно. И вы окажете мне большую любезность, если возьмете эти деньги и отнесете тому, кто вас сюда послал. Ровно через месяц вы придете опять, и я опять дам вам денег. Тому, кто вас сюда прислал, вы скажете, что дядя Миммо с удовольствием платит за крышу. И оставите в покое мою душу. Мы поняли друг друга?

Тано кашлянул.

– Так мы поняли друг друга?

Тано кашлянул погромче.

Дядя Миммо смерил его укоризненным взглядом.

– Козимо… – подсказал Тано.

– Ах да, твою мать, чуть не забыл. – Дядя Миммо отсчитал еще пачку денег и выложил на стол еще пятнадцать банкнот по десять евро. – То же касается бара напротив, который принадлежит Козимо, запомните, Кози-мо. В следующем месяце можете идти прямо к нему, я его предупрежу.

Лу посмотрел на деньги. Кивнул головой. Забрал их, сгреб с прилавка фотографию и нож и упрятал все себе в карман.

Я не расслышал, так мы поняли друг друга? – спросил дядя Миммо.

Лу кивнул.

– Если вам нужен арбалет, я вам его дарю. Мне он больше не понадобится.

Лу глянул ему в лицо и проговорил:

– Many thanks. Заверните, пожалуйста.

Дон Джорджино сидел в холле отеля…

Дон Джорджино сидел в холле отеля и, шумно прихлебывая, пил оршад. Время от времени он поправлял круглые солнечные очки. При каждом глотке он опирался на трость, а когда ставил стакан, у него начинала трястись сухая рука. Два здоровенных парня-»быка» внимательно следили за тем, чтобы стакан не опрокинулся.

– Ну и где этот Виченцо? – спросил дон Джорджино. Парни переглянулись.

– Дон Джорджино, вы разве забыли, что Виченцо работал на полицию, и вы сами… – заговорил один.

– А мы позаботились о его семье? – поинтересовался дон Джорджино.

Парни снова переглянулись. У Виченцо была кличка Сиротка, потому что в тринадцать лет он заколол ножом отца, мать и всех братьев. Женой и детьми он так и не обзавелся и был один на белом свете.

– Конечно, дон Джорджино, не беспокойтесь.

Дон Джорджино кивнул, взял стакан, отпил глоток и трясущейся рукой поставил стакан на место.

Парни, не сводя со стакана глаз, чуть подались вперед. На этот раз стакан не опрокинулся.

Нцино припарковался перед отелем «Сентрал-Парк», на улице Этны, неподалеку от парка Беллини. Здесь располагалась пешеходная зона, но Сал Скали раздобыл разрешение на парковку своего «мерседеса». Нцино выскочил на тротуар, бросился к задней дверце и распахнул ее для дяди Сала.

Дядя Сал вышел, застегнул пиджак, надел солнечные очки и двинулся ко входу

в отель.

Когда тебе назначает встречу большой человек, правила вежливости предписывают являться на нее одному, без «быков» за спиной. Дядя Сал был многим обязан дону Джорджино Фаваротте.

Дон Джорджино Фаваротта родился в Трапани, но еще в детстве перебрался в Катанию. Это он подал дяде Салу идею отрезать голову Альфио, и он же занял его сторону, когда Ваккаллуццо, прикрывавший Миммо Ашиоллу, – того самого, что распоряжался здесь до дяди Сала, – потребовал восстановления справедливости. Дон Джорджино вмешался, и Ваккаллуццо поджал хвост. Дон Джорджино реально любил Сала Скали. Много лет назад юный дон Джорджино, поддавшись гневу, замочил Натале Импеллиццери из Марцамеми, – ему послышалось, что тот сказал про него какую-то гадость. Но он не учел того, что Импеллиццери были связаны с семьей Гуаррера из Поццалло, а семья Гуаррера – с семьей Гуллотта из Сан-Вито-Ло-Капо. И Кармине Гуллотта приговорил Джорджино Фаваротту к смерти.

А Сал Скали, тогда еще совсем молодой, эту проблему разрешил.

В Неаполе дядя Сал познакомился с Чиро Ла Бруной – выдающимся сукиным сыном, который имел кучу родственников в Америке. Чиро Ла Бруна велел передать Кармине Гуллотте, что «о Натале Импеллиццери позаботились мы», потому что он замахнулся на альянс Секондильяно. Кармине Гуллотта выслушал сообщение и велел передать Чиро Ла Бруне, что Натале Импеллиццери понятия не имел, что это за хрень такая – альянс Секондильяно. И Чиро Ла Бруна с высоты своего положения велел передать Кармине Гуллотте: «Простите, дон Кармине, это значит, что мы ошиблись».

И Кармине Гуллотта заткнулся.

В качестве ответной услуги дон Джорджино иногда снабжал Ла Бруну информацией о состоянии дел на севере Италии, а порой оказывал некоторые услуги семье Л а Бруна в Италии и Америке.

Высмотрев нужного человека в баре отеля, дядя Сал приблизился к нему с подобающей случаю почтительностью. Как предписывал протокол, встреча проходила в гостинице. Дон Джорджино намеревался провести с дядей Салом серьезную беседу о том, как наилучшим образом решить проблему с убийством бригадира. Потому он и не стал приглашать дядю Сала к себе домой, – вежливость не позволяет строго разговаривать с гостем. Разумеется, это дядя Сал должен был явиться к нему – но только не домой, где семья и дети.

Дядя Сал ждал, когда дон Джорджино его заметит.

Дон Джорджино сидел и не шевелился.

– К вам пришел Сал Скали, – прошептал один из парней, склонившись к уху дона Джорджино.

– Пришел, говоришь? – вздрогнул дон Джорджино.

– Я здесь, дон Джорджино, – сказал дядя Сал.

– Он здесь, – подтвердил парень.

– А почему ты не скажешь ему, чтобы он сел? – обратился дон Джорджино к парню.

Парень махнул дяде Салу рукой – мол, садись давай. Дядя Сал сел и огляделся по сторонам.

– Это правда, что он пытается решить эту дерьмовую проблему с бригадиром? – спросил дон Джорджино у парня, стоящего справа.

– Точно так, дон Джорджино. Я делаю все что надо, – ответил дядя Сал.

– Значит, ты это подтверждаешь, – сказал дон Джорджино и повернулся к парню, стоящему слева. – Скажи, правда или нет, что я всегда повторяю: если кто-то оставил после себя кучу дерьма, он сам должен ее убрать?

– Правда, дон Джорджино, – подтвердил парень.

– Правда, – согласился и дядя Сал.