Кто-то рядом
Шрифт:
Из-за этого убийства Николая Федотовича, бывшего шефа моего, сняли, а на его место назначили Василия Сергеевича Железнова. Со стороны, с опытом работы. Работал подполковник Железнов не в журнале, и не в газете. Но опыт имел вполне профильный – о бандитизме знал не понаслышке.
Кстати, на мир Василий Сергеевич Железнов смотрел сквозь поляризованные стекла очков «Полароид».
Стекла отфильтровывали блики от софитов, фонарей, солнца, звезд; заметнее становились мелкие детали; цвета делались насыщеннее. Возможно благодаря очкам, и статьи
Нет! Я не подражаю! Я просто попробовал и мне понравилось.
По поводу очков, очков Василия Сергеевича, в нашем коллективе, ходили разные слухи.
Одни говорили – катаракта, толи зреет, толи после операции. Однако, проработав год, он очков не снял. Версию отмели, как не состоятельную. Версии отметать – в крови у моих коллег.
«Злые языки», есть и такие в редакции, решили – он никогда не снимает очки от того, что ему стыдно смотреть людям в глаза. В чем-то они правы. Заняв кресло заведующего отделом, многих господин Железнов обидел. Обидел не заслуженно. Заслуженных…
Еще говорили – человек скрывает свою природную доброту, которая, как известно, в глазах – как в зеркале. Это те, которые при Василии Сергеевиче заслуженными стали, выслужились, то есть…
Я, в нашем коллективе, на особом месте – и не заслуженный, и не обиженный, и… В общем как сидел на судебной хронике, как брал интервью у официальных лиц, как правил статьи завотделом – так на судебной хронике и сижу, и статьи правлю. И прежнего правил, и этого. Потому что у меня профессиональное образование. Я, да еще трое в нашей газете, закончили журфак МГУ. Весь остальной коллектив – самородки, самогении, специалисты в своей сфере! Им уважение и почет! А мне – правило и учет! Сколько и чего поправил.
Находясь на этом, особом, счету, пользуясь близостью к руководству, я поинтересовался у Василия Сергеевича (Светлана Владимировна домаглась!), почему он даже в помещении в очках. Оказалось, правы были все. Катаракта у него действительно была, но хрусталик заменили, зрение восстановилось, а к очкам привык. Еще, спрятав глаза, и отказывать, и наказывать, и хвалить – гораздо проще. Да и вообще жить. Спрятав душу, зеркало которой глаза, за зеркальными стеклами! К тому же – поляризованными.
Со мной он был откровенен – я первое время глаза держал открытыми, да и потом, когда очки надел… Как у Василия Сергеевича…
Однако, находясь вблизи руководства, карьеры я себе не сделал. Не при прежнем, не при нынешнем!
Я неудачник!
Удобное слово – неудачник. То есть человек лишенный удачи. Назвался «неудачником» и сиди себе. Именно «неудачником»! Не «дураком», не «неучем», не «слабаком»!
То есть получается, что ты и умный, и образованный, и сильный духом! А не повезло…
Вот Светлане Владимировне повезло! Она удачно вышла замуж за VIP-менеджера нефтяной компании! Когда-то… Он ее устраивал к нам. Они в разводе,
Впрочем, быть женщиной в наше время… Или голубым. Я же не то и не другое, и потому на побегушках у Светланы Владимировны. Блин… И ей я правлю «гениальные» статьи. При этом млею и мечтаю! Напрасно!
Время десять, а ее все нет. Придет, а шеф даже не поинтересуется: «Где вы были, почему задержались?». Стоит мне на пять минут задержаться… Сарказм в каждом слове: «В пробку попали?». Да! В метро есть пробки! Но они под землей! Их не видно не из космоса, не из окна чиновничьего лимузина! И мой шеф – Василий Сергеевич Железнов, их не видит, потому что до работы добирается на личном «Вольво»!
Хотя я сам виноват – график то у нас как бы свободный, а я в восемь тридцать уже на рабочем месте. Придет товарищ Железнов в девять, раньше ни разу не замечал, я сижу, работаю, так сказать. И всегда так. Всегда! И вдруг меня в девять нет! И сразу: «Где вы были? Почему задержались?». А мне… Нет бы понахрапистей, по наглому как-нибудь. Сюсюкаю, оправдываюсь.
Вот и Светлана Владимировна перешерстила, слегка задев краешком своего искрящегося плаща, слегка кивнув, чуть улыбнувшись. А следом два пажа-практиканта. На меня ноль внимания.
Хорошо! Представляю свою рожу! Вон Фот зубы скалит. Подмигнул. Гад! А еще друг!
Все… Писать о Булкине… Бабулькине.
А практиканты – дураки! Они думают, что, если Светлана Владимировна пишет о своей работе в качестве массажистки в подпольном салоне («по зову сердца пошла я услаждать ненасытных»), значит и им обломится. Да она там никогда и не была! Хотя? Может раньше, до редакции, до замужества? И чего ее муж бросил?
«Вот к Бабулькину…»
Не так…
«Фото Бабулькина мне прислали на Е-мэйл.
Не первой десятки! Не работа – шабашка!
Так подумал я, заряжая видавший виды Ремингтон».
Стоп. Чушь! Какой Ремингтон? При чем тут Ремингтон?
Все из-за Светланы Владимировны…
Женится надо! И мать успокоится. А то достала! Мало ей внуков от Таньки!
Интерфон моргает.
– Да Василь Сергеевич.
– Женя, зайди ко мне.
Так и есть – Виктор Николаевич и Василий Сергеевич, сквозь стекла «аквариума» изучают мою личность. Значит опять буду задавать вопросы, терпя оскорбления, за которые других убивают! Судьба!
Виктор Николаевич выскользнул из кабинета шефа за мгновенье до моего появления в нем. Прошмыгнул без ухмылки. Странно…
– Заходи, садись. – Вежливо. Культурно.
– Роман пишешь? – Участливо поинтересовался Василий Сергеевич и переключил свое внимание на стол с бумагами.
Наверное, мои глаза выпучились, как при базеновой болезни, губы точно изогнулись обратной улыбкой:
– А-а-а…
– Что? – Железнов поднял голову от бумаг.
– Почему вы так решили? – Я успокоился. Ну и гад же этот Попов!