Кто укокошил натурщика? (сборник)
Шрифт:
– А за «синхронизацию хувыркантивности упрыбубелей с гапипуликами инфробамзыхляпистыми асисюрами» ответишь! Сейчас я тебе покажу, гад, как перепюпикивать недозюзюблямленные лушпянища ультрабамзыхляпистыми асисюрами!
– Я сам тебе покажу, сволочь, как выделять квазипюпикующую зюзюбляму, вот только подойди! – прорычал взбешённый профессор Михайло Ломоруков, поигрывая кастетом.
– Держись, коллега, я с тобой! – поддержал профессора Михайла Ломорукова профессор Михайло Ломоногов, с треском отламывая доску от трибуны. – Сейчас мы этому носатому вколотим в башку прогрессивные научные идеи! Будет знать, как козырять хувыркантивной
– Коллега Ломорёбров прав, – сказал профессор Михайло Ломочелюстьев из первого ряда.
– Не прав! – возразил профессор Михайло Оторвиухов из четвёртого ряда и швырнул в Ломочелюстьева гипсовый бюстик Альберта Эйнштейна. Но угодил бюстик в голову профессора Михайла Вырвикишкова.
– Это из-за тебя, сукин сын! – вскричал последний и увесистым профессорским кулаком заехал в глаз Михайлу Ломочелюстьеву.
Между тем профессор Михайло Ломоногов уже колотил доской по голове профессора Михайла Ломорёброва, ежесекундно поправляя съезжающие по носу очки и одновременно отбрыкиваясь левой ногой от профессора Михайла Рвиноздрова, который из солидарности с Михайлом Ломорёбровым норовил укусить Михайла Ломоногова за карман брюк. Профессор Михайло Ломорёбров же, пытаясь игнорировать доску, стукающую его по затылку, азартно манипулировал стальной цепью, стремясь огреть ею лысого профессора Михайла Ломорукова. Последний виртуозно, как профессиональный витязь, уклонялся от цепи, дразня соперника тычками кастета.
Одним словом, на почве научных разногласий разразилась, пафосно выражаясь, великая битва профессоров, большинство из которых, по удивительному совпадению, носили имя Михайло и, так сказать, «членовредительскую» фамилию. У обеих точек зрения оказалось равное количество сторонников, поэтому ни одна из воюющих сторон не имела численного перевеса.
Учёные мужи в поте чела колошматили друг друга всем, что под руку подвернулось. Михайло Вывихолоктев бил Михайла Ломошеева портфелем. Михайло Кусизадов лупил Михайла Стегайпузова стулом. Михайло Ломоспинов тузил Михайла Порвипастева тубусом. Михайло Прищемиязыков шандарахал Михайла Колиягодицева указкой. Михайло Рвиволосов дубасил Михайла Ломолобова зубочисткой. Михайло Ломопальцев отхаживал Михайла Пекипяткова настольной лампой. Михайло Ломоплечев огревал Михайла Лупипупова Михайлом Вырвикишковым и т.д. и т.п. Пыль стояла столбом, а волосы дыбом!
Бредовое побоище свела на нет уборщица Глафира Перфильевна. В азарте боя разбушевавшиеся умники не заметили её пришествия. Но не прошло и двадцати двух секунд её молчаливого присутствия, как дерущиеся профессоры так называемым шестым чувством уловили, что над ними, так сказать, сгущаются тучи в виде недовольства Глафиры Перфильевны, как по команде оборотились к двери, где она стояла, уперев руки в боки, и молниеносно угомонились. Лишь только Михайло Выбейзубов ещё секунд тринадцать по инерции продолжал свирепо грызть воротник остолбеневшего Михайла Ломорёброва.
– Опять безобразничаете! – гневно вещала уборщица. – Опять чёртов раскардаш, а мне всё это убирать! Как дети малые! Давненько вас, учёных, не жгли на кострах, вот вы и расшалились! Выметайтесь из помещения, голубчики, мне пора прибираться! Ну и нагадили, ну и нагадили! А ещё профессора! Э-ээх! Шваброй бы вас!
– Вы уж не серчайте, Глафира Перфильевна, – лепетал смущенный, как и все остальные коллеги, Михайло Ломоруков, отбирая свой оторванный
– На этом, уважаемые коллеги, объявляю сегодняшнее заседание закрытым. Обсуждение этого вопроса продолжим завтра в то же время, – громогласно произнёс Михайло Ломоспинов, затыкая платочком кровоточащие ноздри.
Присмиревшие профессоры стали покидать зал, двумя потоками робко обтекая уборщицу, с опаской, как бы она не осуществила своё желание насчёт швабры.
И Глафира Перфильевна принялась привычно подметать обломки очков, окровавленные карандаши и ручки, вставные челюсти, обрывки галстуков и прочий профессорский мусор, ворча, кряхтя и напевая: «Мой номер двести сорок пять, на телогреечке печать...»
Эта жестокая научная разборка свидетельствует о том, что криминальный стиль общения проникает в разные сферы нашей жизни и охватывает почти все слои общества. Зуб даю, господа, век воли не видать!
2003, 2011 гг.
________________________________
Покупка
Меня интересует только «чушь», только то, что не имеет никакого практического смысла.
Даниил Хармс
По какой-то улице шёл какой-то человек Иванов и думал: «Сегодня моему сынишке Дормидонту Поликарповичу исполняется шесть лет. Что бы ему такое подарить на день рождения? Может, подарить ему кирпич? Нет, кирпич я ему уже дарил пять лет назад. Может, подарить ему сарафан? Нет, зачем ему сарафан, он же не девочка. Может, подарить ему бутылку водки? Нет, детям водку нельзя. Прямо и не знаю, чем порадовать мальца».
Он остановился у витрины книжного магазина и сказал себе:
– Говорят, книжка – лучший подарок! Подарить ему, что ли, вот эту книженцию «Внешняя политика Ватикана в 1967 году»? Пусть ребёнок читает.
Но тут человек Иванов заметил очередь, вонзившуюся в дверь зоомагазина, имевшего место на противоположной стороне улицы. Как почти всякий советский гражданин, он не мог равнодушно пройти мимо очереди, не прилипнув к оной и не купив что бы то ни было, ибо если есть очередь, значит, в продажу выбросили что-то нужное и даже дефицитное, поэтому обязательно надо брать, и даже не брать, а хватать, пока другому не досталось. Оттого, не заходя в книжный, человек Иванов метнулся к зоологическому.
Крайним в этой очереди стоял невысокий сухопарый старичок, бодрый и живой пенсионер в чёрной майке, на которую методом трафарета белой краской был нанесён импортный, кажется, английский текст:
– Чем торгуют? За чем очередь? – поинтересовался человек Иванов.
– Говорят, каких-то репугнаростенсусов продают, – ответил старик, совершая челюстями жевательные движения и источая изо рта аромат мяты.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
