Кто укокошил натурщика? (сборник)
Шрифт:
Да, в четверг вечером наш герой лёг почивать не на лаврах, не на укропах, не на перцах или прочих суповых приправах, а на уже упоминавшемся ложе из промокательной бумаги. Когда-то этой бумагой промокнули некий чернильный текст, и на том кусочке, что стал ложем Пафнутия, просматривались две расплывшиеся фиолетовые буквы – «х» и «у». Конечно, таракан не знал, частью какого именно слова было это самое «ху», но почему-то он считал, что было то слово «сверхусовершенствование».
Именно в эту ночь с четверга на пятницу Пафнутию и приснился сон, ставший причиной неведомого ему доселе чувства.
Ему приснилась неведомая
Эту песню напевает молодёжь, молодёжь, молодёжь.
Эту песню не задушишь, не убьёшь, не убьёшь, не убьёшь.
Пафнутий не мог разглядеть певунью как следует – она маячила в некой дымке; он лишь заметил, как грациозно шевелилась пара усиков на её затылке и как эротично она двигала правой задней конечностью. Но так стало приятно спящему таракану от её присутствия, такая нежность наполнила его сердце, так сладостно затрепетали все фибры его души, особенно седьмая фибра слева (Или седьмой фибр? Какого они рода – мужского или женского – эти фибры?), так захотелось обнять певунью тремя-четырьмя конечностями, ласково погладить коготками её крылышки, отважно защитить её от какого-нибудь паука или другого криминального элемента!!!...
Проснувшись, Пафнутий находился под сильным впечатлением от сновидения. Даже аппетит у него… нет, не скажу, чтобы полностью пропал, но во время завтрака он съел пищи аж на десятую часть грамма меньше, чем обычно! В душе таракана поселилось так называемое томление.
Нашему герою очень захотелось поделиться с кем-нибудь этим новым чувством; узнать у опытного индивидуума, что бы это значило; получить совет о том, как теперь быть… Ну, конечно, с подобными чувствами нечего идти к таракану Геннадию, что живёт в трещине за отопительной батареей; или к мокрице Карлу Вольфганговичу, что имеет апартаменты под ванной; или к сверчку Ваньке, что обитает под кухонной плитой… Эти циники лишь посмеются над его томлением. Нет, со столь деликатными чувствами надо идти в одёжный шкаф – в гости к Аделаиде…
Беседу с молью Аделаидой Пафнутий начал с нейтральных тем.
Сначала они поговорили о погоде, царящей в квартире гражданина Ю.Э. Антикефирова.
Затем таракан рассказал, что с ним произошло в последний день рождения, то есть в прошлую среду.
Затем узнал от моли, что она планирует совершить завтра беспосадочный перелёт отсюда аж на кухню и обратно. На что Пафнутий напомнил ей о паутине Упыря за карнизом. Но Аделаида возразила, что столь виртуозному летуну как она паутины не страшны. Более того, она специально пропорхнёт мимо этой паутины, чтобы подразнить Упыря. Однажды, хвасталась Аделаида, даже сам гражданин Ю.Э. Антикефиров, наблюдая её виртуозный полёт, громко зааплодировал от восторга!..
И только после такого вступления Пафнутий рассказал моли о томных чувствах к приснившейся певунье. Опытная Аделаида, выслушав симптомы собеседника, понимающе пошевелила дряблыми крылышками, будто присыпанными бронзовой пудрой, и поставила диагноз:
– Это любовь, дорогуша моя.
– Нет!!! – ужаснулся таракан.
Наш герой как-то слышал окончание радиоспектакля «Ромео и Джульетта» по пьесе Шекспира, поэтому знал, что любовь –
– Может, есть какое-нибудь средство… Ну, чтобы избавиться. А? – с робкой надеждой вопрошал обречённый.
– Средство одно: время, – отвечала Аделаида.
Она вещала аристократически: картавя и в нос. Впрочем, гнусавость была не столько следствием аристократизма, сколько следствием хронического насморка – аллергической реакции на нафталин, присутствующий в шкафу. Высморкавшись в кружевной платочек, который люди обозвали бы просто пылинкой, она продолжала:
– Ждите, дорогуша моя, ждите. Может быть, оно само пройдёт. Говорят, время иногда это лечит. Не горячитесь, дорогуша, не делайте резких необдуманных поступков, соблюдайте в меру возможности хладнокровие и ждите, спокойно ждите.
Пафнутий вернулся в расщелину плинтуса и стал ждать, когда пройдёт охвативший его недуг.
Остаток пятницы ждал.
Всю субботу ждал.
И воскресенье…
И вот, уже на исходе воскресенья, когда тоскующий от нежных чувств таракан собрался почивать на ложе, украшенном надписью «ху», над расщелиной плинтуса зашуршали по обоям чьи-то приближающиеся шаги. Пафнутий всё явственнее слышал прикосновение к обойной бумаге цепких коготков.
«Какое это членистоногое шастает в моей вотчине?» – насторожился наш герой.
Таинственный пришелец в нерешительности остановился у расщелины, затем стал ритмично шаркать конечностями.
– Кто там? – спросил таракан.
Незваный гость застенчиво кашлянул и продолжил шаркать на одном месте. Такая нерешительность визитёра успокоила Пафнутия, и он гостеприимно пригласил неизвестного:
– Да не вытирайте вы ноги, заходите уже, у меня тут всё равно не метено.
Нерешительный сунулся в расщелину, и Пафнутий ощутил тревожный запах паутины и трупов. «Упырь!!!» – ужаснулся таракан, и его маленькое сердце заколотилось в предчувствии жуткого конца. Неужели действительно Упырь, этот угрюмый нелюдимый каннибал, деловито плетущий за карнизом свою паутину и высасывающий внутренности угодивших в сии тенета членистоногих граждан, неужели именно он покинул своё закарнизье и забрёл в такую даль – в расщелину плинтуса?!
В квартире гражданина Ю.Э. Антикефирова было уже темно, а в расщелине плинтуса было бы ещё темнее, если бы не древнее пшённое зёрнышко, превратившееся в слегка фосфоресцирующую гнилушку, служившее ночником в каморке нашего героя. В призрачном свете этой гнилушки Пафнутий узрел мохнатого осьминога. Да, Упырь, собственной персоной!
– И до меня добрались, – чуть слышно прохрипел таракан пересохшей глоткой, чувствуя, что вот-вот грохнется в обморок. – Жаждете моих внутренностей.
Паук застенчиво почесал щетинистый затылок когтем правой передней конечности и буркнул:
– Та не, нынче я вечерямши. Побалакать с тобой хочу.
Пафнутий, впервые видя каннибала так близко и впервые слыша его скрипучий голос, отметил, что Упырь не проявляет свирепости и агрессивности. Это его чуть-чуть успокоило, и уже бодрее он ответил:
– Ну, бала… Ну, говорите.
– Я намедни одну моль схамал…
– Аделаиду?!! – похолодел таракан.
– Ага, Делавиду энту самую… Тьфу, одни мослы, никакого тебе деликатесу… Дык она, сердешная, перед смертонькой про тебе балакала… И адрес твой мне поведала…