Кто услышит коноплянку?
Шрифт:
Киреев чувствовал себя очень неловко. По дороге к Бобровым Наталья Михайловна рассказала, что в семье работает только папа - он торгует в Лужниках, мама все время при дочери. Лиза болеет около пяти лет. Шансов на выздоровление практически не осталось. Совсем недавно Киреев просил Арсения не жалеть его, но здесь растерялся сам. Он стоял перед постелью Лизы и улыбался. Чувствовал, что улыбка глупая, но продолжал улыбаться и молчал. Молчали и обе женщины. Лиза взяла инициативу в свои руки:
– Знакомьтесь, это моя мама Ира. Наш папа-бобер за пропитанием пошел, а мы с мамой целыми днями в хатке
Киреев назвал себя. Девочка искренне удивилась:
– Какое странное имя было у вашего папы. А как его все звали?
– Кто Прокофием, кто Прокопием, в детстве чаще просто Проней.
– Проня... Смешно. А что оно означает?
– Имя? Я не знаю даже...
– Киреев явно не ожидал такой любознательности.
– Зато знаю, что гдето в России речка такая есть - Проня.
– Вы не смотрите, что ей еще девяти лет нет, - вступила в разговор мама девочки. В ее голосе явно чувствовалась гордость за дочь.
– Обожает про имена читать, по географии уйму книг прочитала, по истории.
К этому времени Киреев осмотрелся и увидел, что в комнате действительно много книг. На боковой стенке шкафа висело что-то наподобие простынки, на которой были развешаны значки, много значков. Ира перехватила взгляд Михаила Прокофьевича:
– Это все Лиза собирает.
– Какая молодчина, - искренне похвалил Лизу Киреев.
– Я тоже в детстве значки собирал, но их так много стало, что я оставил только два вида - спортивные и города. Потом все раздарил, растерял, но кое-что осталось. Тебе принести? Лиза кивнула.
– Мне тоже про города нравится собирать. Только я не всегда понимаю, почему на значке изображено то или другое.
Наталья Михайловна смотрела на них и улыбалась. Она чувствовала, что на ее глазах рождается дружба между двумя людьми - маленьким и большим. Впрочем, в данный момент надо было еще разобраться, кто в данном случае является большим. Киреев, не спрашивая разрешения Иры, снял простынку со значками, сел на диван, рядом пристроилась Лиза.
– Пойдемте на кухню, - потянула Наталья Михайловна Иру.
– Мы там поговорим, а они пусть общаются.
Киреев поднял глаза:
– Извините, я, наверное...
– Что вы, что вы, - замахала руками Ира.
– Я так рада. К нам мало приходят, а Лизоньке скучно: все одна и одна.
– Мама, у меня две подружки есть, Надя и Таня...
– Все так, дочка, но они в школу ходят, им некогда к тебе часто ходить... Женщины ушли на кухню готовить чай, а Киреев стал рассказывать Лизе о значках.
– В старые времена у каждого города был свой герб. Символ такой...
– Я знаю.
– В гербе все важно, даже цвета. Есть целая наука о гербах - геральдика называется. Ну а теперь давай показывай те значки, на которых непонятные гербы. Лиза показывала пальчиком, а Киреев разъяснял:
– У тебя очень интересные значки. И, я вижу, не знаешь ты в основном про гербы маленьких городов. Сейчас исправим упущение. Так. Это Талдом. Аист в сапоге, говоришь? Нет, это журавль. Городок маленький, а герб у него очень интересный. Сапог изображен потому, что в этом городе люди издревле делали обувь, а журавль тоже появился неспроста: в окрестностях Талдома в лесных болотах журавли, улетая на юг, останавливаются
– Дядя Миша, а откуда вы это знаете?
– Друг у меня в Талдоме жил, я частенько ездил к нему... Вот тоже интересный значок. Как, думаешь, эта птица называется?
– Не знаю.
– А ты посмотри, как город называется?
– Скопин.
– Ну?
– Так этот город в честь птицы назвали? А я думала, что это сокол.
– Нет, эта птица называется скопа. Но она похожа на сокола. В старину в окрестностях этого города скоп много водилось, вот так город и назвали.
– А это откуда...
– Знаю? У меня в деревне бабушка с дедушкой жили, и мы туда на паровозе ездили по железной дороге, а через Скопин проезжали. В тех местах вообще, что ни город - то интересная история. А названия какие: Сапожок...
– Сапожок?
– засмеялась Лиза.
– Сараи, Мичуринск - бывший Козлов, Старгород...
– И вы везде были?
– ахнула девочка.
– Не везде, к сожалению. Но зато у меня гербы этих и других городов есть. Я обязательно тебе их принесу. А ты знаешь, что у тебя есть город-однофамилец?
– Как это?
– Ты же Лиза Боброва?
– Да.
– А в Воронежской области есть город Бобров.
– Он прямо так и называется?
– Прямо так. Лиза захлопала в ладоши. Бледненькое личико чуть порозовело, лучики, светившие в глазах, стали еще ярче.
– Мама, мама, иди сюда!
– Что случилось, дочка?
– Ира вбежала в комнату с полотенцем в руке.
– Дядя Миша сказал, что есть город, который называется Бобров, как мы.
– А тебе разве папа об этом не рассказывал?
– Нет.
– Ну, хорошо, теперь и ты об этом знать будешь. Все, отпускай Михаила Прокофьевича, мы будем чай пить.
– А я тоже хочу с вами.
– Пить чай?
– Да.
– А давайте мы сюда столик перенесем, - предложил Киреев. Наталья Михайловна поддержала его. Ира не возражала, Лиза тем более.
– Жаль, папа поздно придет, - щебетала девочка, пока взрослые переносили стол вместе с нехитрым угощением из кухни.
– Мы пир бы тогда устроили.
– А у нас и сейчас самый настоящий пир. Правда, Наталья Михайловна?
– подмигнул Киреев врачу. Раньше у него были дни, когда не хотелось никого видеть, но приходилось с кем-то встречаться, разговаривать. Сейчас же происходило другое. То удовольствие от каждого мгновения жизни перенеслось не только на вещи, предметы, но и на людей. Встречи были редки, но каждая, как по заказу, - душевна и тепла. Кирееву было хорошо. Время от времени он ловил многозначительные взгляды Натальи Михайловны, словно говорящие: "Я же не зря вас сюда привела". Вновь говорили о городах. Лиза застыдила Наталью Михайловну: та рассказала, что родом из Вологды, но вспомнить герб своего города не смогла. Михаил Прокофьевич поведал историю о своем двоюродном брате, который с приятелем, уезжая с Курского вокзала, решил немного выпить пивка, а в результате вместо тульской электрички сел в горьковскую.