Кто я?
Шрифт:
Домой Черова отпустили после полуночи. Не отправили под домашний арест, нацепив электронный поводок, контролирующий жизнь арестанта, а именно отпустили без конвоя, приказав убрать со стоянки мотоцикл, брошенный Гизмо на чужом парковочном месте.
Денис пытался заглянуть в приёмную Шерифа, чтобы, в приватной беседе, выведать у крёстной некую служебную тайну о своей печальной судьбе, но на месте Вероники Аркадьевны восседал полковник из военной прокуратуры, который совсем недавно допрашивал его на поляне. Тот нехотя оторвался от планшета, равнодушно скользнул взглядом по фигуре Черова, будто видел его впервые в жизни, и продолжил
Спустившись на стоянку, Черов сразу увидел вишнёво-чёрный «Ирбит», брошенный возле крыльца. А что ещё ждать от панка? Исходя из желания делать всё назло системе, он мог бы на ступеньках оставить, если бы сумел поднять тяжёлый байк.
Телефон нашёл в багажном отсеке и сразу же набрал номер Мельникова. Аппарат того оказался выключенным. Возможно ли, что Родион задержан и даёт показания в допросной? Вполне. Поэтому возвращаться в дежурку и расспрашивать о судьбе товарища Денис не стал. Если его отпустили, то и Родиона нет смысла арестовывать. Будить Геннадия Сергеевича и расспрашивать о сыне тоже не решился. Освободится, сам наберёт.
Мама не спала. Едва Черов выключил движок возле гаража, Лидия Максимовна выскочила из дома и принялась причитать, кружа, словно наседка вокруг своего цыплёнка. Денису пришлось выслушать массу негатива о своём начальстве, которое посылает совсем юных сотрудников в самое пекло борьбы с преступностью, и утаивает от родных степень опасности. Из этого Денис сделал вывод, что мама ничего не знает о командировке в Михали, позоре при попытке задержания бывшего прапорщика и приключениях в бункере. Это сняло тяжёлый камень с души Черова и избавило от необходимости оправдываться перед любящим и взволнованным человеком, по поводу своих действий.
Ссылаясь на подписку о неразглашении служебной информации, Денис быстренько укрылся в ванной комнате и отмокал под душем не меньше четверти часа, успокаиваясь и приводя в порядок мысли.
— Весь в отца! — с теплотой, но долей раздражения, повторяла Лидия Максимовна, накрывая стол на кухне, — От него тоже, внятного слова бывало не добьёшься. Включит робота Герасима, из сериала про воскресшую собачку, и твердит: не велено, не положено. Как не положено? Я же волнуюсь! Вы там в догонялки играете, развлекаетесь, удовольствие получаете, а я тут сижу вся на иголках! Места себе не нахожу! Посмотри! Я тридцать восемь седеть начала, а в ответ: не лезь не в своё дело, знала за кого замуж выходила! Я не допущу, чтобы и сын от меня отговорками закрывался. Завтра же пойдёшь к Михаилу Даниловичу и напишешь заявление на увольнение!
— Рапорт, — пробурчал, поправляя маму Денис, не обращая внимания на набитый рот и брызгающие изо рта слюни, — У нас это называется рапорт. Заявление в собесе пишут.
При виде еды, он внезапно вспомнил, насколько голоден и, буквально, набросился на жареную курицу, разрывая зубами добычу, словно, волк с канала о дикой природе.
Лидия Максимовна горестно вздохнула, но спорить не стала. Каким-то шестым, материнским чувством, она ощутила, что сын её вернулся совершенно иным. Не прежним, послушным, доверчивым мальчиком, к которому она привыкла за двадцать пять лет непрестанной опеки, а, вроде, тем же по виду ребёнком, но внезапно посерьёзневшим и пытающимся демонстрировать отцовскую упёртость и норов.
Ей это не понравилось, однако требовать объяснений не решилась. Понимала, что если неизбежное начало проявляться, то это
Уж она не позволит, чтобы любимое чадо выбрало скользкую тропинку, которая погубила её мужа. А сейчас лучше не прессовать дитятко. Пусть отдыхает и расслабляется. Видимо, не слабо ему досталось на службе, даже две складки по углам рта образовались.
— Хочешь пива, сынок? Сегодня, как знала, баночку крафтового у Петровича прикупила. Твоё любимое.
— Мамуля, — сказал Денис, обгладывая кость с таким видом, будто, ради следующего приёма пищи, придётся гнаться за добычей до самого Липецка, — Знаешь, чем крафтовое пиво отличается от лавкрафтового и варкрафтового?
Лидия Максимовна не поняла шутку и, махнув рукой, направилась к холодильнику.
— Мама! — с напором продолжил Денис, — Какое пиво перед сном? Ты мне ещё арбуз предложи! Налей водки. Грамм сто.
Услышав столь вульгарную просьбу, Лидия Максимовна обомлела и чуть не уронила двухлитровую банку, бережно обмотанную влажной салфеткой.
— Ты с ума сошёл, Деня? Какая водка в твоём возрасте?
— Мама! — не унимался Денис, — Мне двадцать пять лет! Я лейтенант милиции! Я сегодня в человека готов был выстрелить! Я…
Он осёкся, благоразумно решив, что про прогулку по минному полю, спуск в таинственный бункер и опасность заражения радиацией, матери знать не следует.
— Я взрослый! Осенью свадьба, если помнишь!
— Не повышай голос на мать! — потребовала Лидия Максимовна, собираясь до конца отстаивать свои принципы, — Для матери неважно сколько лет ребёнку! Пять, пятнадцать или двадцать пять. Не имеет значения, куда он ходит. В садик, школу или на работу. Беспокоиться я буду всегда! И сердце будет тревожно биться, пока этот стервец, которому плевать на мать, не вернётся домой. Вот, когда женишься, тогда Настя будет за тебя волноваться. А пока, это моя обязанность. Первые сорок лет для мальчика самые сложные! Недаром ГосДума внесла на рассмотрение законопроект о повышении возраста молодёжи до сорока пяти лет.
— Мама! Закон о молодёжи — это популистская фигня! Сорок пять — баба ягодка опять! А если не родила до двадцати пяти, то плати налог за бездетность. Где логика? Кто-то на федеральном уровне пытается возродить понятие сексизма и узаконить разделение по половой принадлежности. Водки налей. А то, как Родион Мельников, построю отдельный дом и эскортниц найму из клининговой компании.
— Ладно, ладно, — замахала руками Лидия Максимовна. Не то, чтобы она испугалась, просто две складочки в уголках губ её очень беспокоили. У покойного Алексея Владимировича они появлялись в момент принятия трудных решений, когда на кону стоял выбор: или безопасность, или стремление завершить очередное дело во что бы то ни стало.
Она извлекла из потаённого места початую бутылку городской «акцизки», которую держала исключительно для гостей. Потом, достала, с самой верхней полки навесного шкафа, рюмку, интуитивно хранимую с момента гибели мужа. Она боялась себе признаться, что именно для этого момента и хранила. И вот он настал.
Глава 24
Прошла неделя, прежде чем дом Черовых посетил сам Шериф с полуофициальным визитом. Случилось это под вечер. Что посещение не связано со служебной необходимостью, Денис понял по грустной улыбке, словно на показ, навешанной поверх плотно сжатого волевого рта. И по той неуклюжей обходительности, которую глава УВД пытался выдать за удовольствие от встречи с супругой погибшего товарища.