Куб со стертыми гранями
Шрифт:
С тех пор мать и дочь жили врозь, но были ближе друг другу, чем все прочие матери и дочери на планете. Когда Рубела стала известной музыкантшей, она начала посылать своей матери деньги и различные подарки, а та, в свою очередь, мучилась от того, что ничем не может помочь единственно родному существу на свете. Но однажды ей посчастливилось, и незнакомец, заговоривший с ней на улице, предложил ей приобрести “регр”. И тогда она сразу подумала не о себе, а о дочери.
Мать Рубелы стала пользоваться купленным приборчиком, чтобы предупреждать дочь о подстерегающих
Когда Рубела сообщила о предстоящей встрече со мной, мать категорически запретила ей рассказывать о ней и о “регре”, и девушка не собиралась нарушать данное матери слово. Но мать ее умерла в тот момент, когда наша беседа с Рубелой достигла критической точки…
Кстати, а есть ли какая-то связь между моим общением с Рубелой и смертью ее матери?
— Как она умерла? — спрашиваю я существо, дрожащее в кресле мелкой дрожью так, будто ему очень холодно.
Оно обращает ко мне лицо с черными очками. Невидимый, но пристальный взгляд ледяным холодом обдает на миг мою душу.
— У нее не выдержало сердце, — отчетливо, выговаривая каждый слог, произносит моя собеседница, а потом, после долгой паузы, повторяет: — У нее не выдержало сердце…
И тут вдруг словно что-то ломается внутри нее, и она, обмякнув в кресле, говорит так отстраненно, словно речь идет о чем-то пустяковом:
— И я тоже скоро умру…
Словно дает кому-то торжественную клятву.
А у меня мелькает глупая, трусливая мыслишка: только не сейчас и не здесь!..
Словно разгадав мои мысленные пожелания, Рубела Фах выполняет свое нечеловеческое обещание лишь вечером этого дня.
У нее тоже не выдерживает сердце…
Что же должно было случиться в “первичной реальности”, чтобы Рубела все-таки выдала мне тайну ее матери? Каким образом мне удалось заставить ее нарушить свое обещание? Обманом? Угрозами? Или слезливым нытьем о том, как мне не везет в последнее время?..
Теперь я этого никогда не узнаю, потому что это уже не случится. Кто-то в будущем, определив источник утечки информации, вернулся в прошлое и принял нужные меры, и река событий потекла по другому руслу, а та долина, где она первоначально должна была течь, так и осталась мертвой, сухой пустыней…
Глава 7. Операция (Х+33)
Итак, пять смертей за каких-нибудь две недели. Слишком пугающая результативность избранной мной тактики расследования, чтобы ее можно было продолжать. Мои прячущиеся в сумерках анонимности противники, которым я собираюсь наступить на хвост, словно говорят мне: “Остынь, хардер, и задумайся: а стоит ли овчинка такой выделки? Или ты решил поработать ходячим предзнаменованием смерти, этаким царем Мидасом, только тот обращал все предметы в золото, а ты превращаешь людей, с которыми соприкасаешься, в трупы?”…
И в их предостережении есть частица правды.
Так
Я — хардер, и моя задача — спасать людей, а не отправлять их на тот свет, даже если я преследую при этом задачу спасения всего человечества.
Кстати, с чего это ты взял, хардер, что ты кого-то спасаешь? Разве чудесный приборчик, который кому-то удалось изобрести и за которым ты столь безуспешно охотишься, не является вожделенным благом для каждого человека? Разве не о чудесной возможности лепить свою судьбу, как хочешь, мечтало веками то самое человечество, которое ты взялся спасать? А может, тебе следует не бороться с теми, кто взял на себя роль безвестных “благодетелей человечества”, а всячески оберегать их и гладить по головке?
Да, в борьбе с тобой они, не дрогнув ни жилкой, пошли на ликвидацию пяти… нет, четырех человек, которые могли бы выдать их тайну. Но во-первых, разве история не знает массу примеров, когда даже самые благородные и добрые защитники гуманных идеалов были вынуждены убивать? А во-вторых, где стопроцентные доказательства, что люди, которые отправились на тот свет, были именно убиты и именно теми, кто снабдил их “реграми”? Ведь даже в случае с Шермановым не может быть полной уверенности в этом, если киллеров на аэре наняли его конкуренты по бизнесу …
К тому же, разве не бессмысленна твоя борьба, Даниэль? Имеет ли смысл сражаться с противником, которому заранее известно, как ты поступишь, и который может вывернуться даже из-под самого точного твоего удара? Имеет ли смысл атаковать того, кто заведомо превосходит тебя по могуществу, достигнутому благодаря фантастической технике? Не является ли такая борьба подражанием жалкому и смешному герою Сервантеса в его тщетных попытках победить ветряки? И не пора ли тебе задуматься по примеру другого знаменитого литературного персонажа: продолжать неравный поединок и пасть под ударами судьбы или же смириться?
Вот в чем вопрос…
И тут меня осеняет одна идея, навеянная разговором двухнедельной давности. Оказывается, всё это время она варилась, булькая, в моём черепе, чтобы сейчас дать о себе знать убеганием через край воображаемой кастрюли.
Всё очень просто и логично.
Если даже допустить, что противник узнаёт о моих контактах с носителями “регров” спустя какое-то время и, вернувшись в прошлое, вынужден “принимать меры” к проболтавшимся “счастливчикам”, то как ему удается вычислить меня, несмотря на все мои камуфляжные ухищрения?
Иными словами, как Они распознают во мне хардера, невзирая на грим, изменение внешности с помощью голографии и прочие “шпионские” штучки? Нет ли во мне чего-то такого, что за версту кричит: “Это — переодетый хардер!”?..
Конечно, есть.
Эта штука вживлена в мой мозг и представляет собой такое инородное тело, которое вполне можно обнаружить при дистанционной интроскопии.
Она называется искейп, и нетрудно понять, почему я совершенно забыл о ее существовании: за всю свою жизнь я так привык к этому устройству, что теперь оно стало частью моего тела, частью моего “я”.
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
