Кубанский шлях
Шрифт:
– Это конец!
– с дрожью в голосе выдавил он. Суетливо схватив баул с ценностями и плащ, через чёрный ход он покинул квартиру.
Надо сказать, что Егор уже несколько дней готовился к побегу, но ещё не всё было продумано должным образом. Однако далее задерживаться в крепости опасно. Одно, второе - неприятности налепливались одна на другую, как снежный ком.
Александр Петрович, узнав от хозяйки квартиры, что её жилец на службе, отправился в трактир, где скудно пообедал и снял самую дешёвую комнатку. Улёгшись на продавленный диван, он погрузился в размышления о
Ближе к вечеру, приведя себя в порядок, капитан оправился к Барятинскому на квартиру с визитом. Сделав благодушное лицо, он позвонил, и горничная провела его в комнаты к Андрею, который чрезвычайно обрадовался гостю:
– Боже мой, Александр Петрович, это Вы? Какая радость! Как Вы тут?
– С оказией, Андрей Ильич! Везли к вам в крепость военные припасы, и я пристроился. Дай, думаю, навещу знакомца, почти родственника.
– Как я рад, как я рад!
– восторженно повторял Барятинский, - проходите, дорогой Александр Петрович, вот сюда, в гостиную. Располагайтесь, я сейчас.
Он постучался в комнату хозяйки:
– Екатерина Львовна! Милая Екатерина Львовна, выручайте! Приехал отец моей невесты, надо угостить. Егор куда-то ушёл, Вы уж, голубушка, помогите мне. Прикажите кухарке. Я стол и заботы Ваши оплачу.
Улыбка на лице хозяйки сменилась равнодушным выражением лица:
– Не беспокойтесь, Ваша светлость. Я прикажу. Всё будет сделано.
Залесский заметил новое звание князя - подпоручик не успел снять мундир.
– Вы уже подпоручик? В прошлую встречу, помнится, Вы имели звание прапорщика. Скоро! В мирное время и внеочередное звание...
За ужином офицеры шутили, смеялись, вспоминали общих родственников и знакомых. Залесский сыпал анекдотами, а сам выбирал удобный момент, когда можно будет попросить денег. И вдруг Барятинский встал и со смущением и волнением в голосе сказал слова, ошеломившие и обрадовавшие Залесского:
– Дорогой Александр Петрович, я Вам хотел ещё в прошлую встречу сказать, но постеснялся. Сейчас уже всё определённо решено. Милый Александр Петрович, мы с Вашей дочерью Лизонькой давно любим друг друга, я у Вас прошу её руки, - и быстро, сбивчиво, - папеньке ещё не писал, но дединька знает и одобряет мой выбор, разрешение на брак я уже испросил, жду ответа. Отпуск обещали...
"Вот она - удача! Наконец, и мне улыбнулась Фортуна, - ликовал Залесский, выдерживая паузу, - пусть помучается, авось, легче денег даст".
Он помолчал, изобразив на лице удивление, раздумье, замешательство, потом, вздохнув, напыщенно произнёс:
– Если Лиза любит Вас, я не возражаю. Для меня судьба дочери - самое важное в жизни, - и, встав, заключил Барятинского в родственные объятия.
Андрей пришёл в состояние счастья, поэтому, когда Александр Петрович заикнулся о своём карточном проигрыше, Барятинский дал ему столько денег, сколько он просил и даже более того.
Проводив гостя, Андрей засел за письма невесте и родным, исполненные восторга и волшебных мечтаний.
"...Милая Лизонька, - писал он, - я только что попросил твоей руки у батюшки, Александра Петровича. Его благословение наполнило радостным
Я составил реляцию в Синод о разрешении на брак, и жду с нетерпением ответа. Как только получу, возьму отпуск, и я у твоих ног....".
Егор же, выскочив из дому, направил стопы к трактиру. За углом, по обыкновению, стоял экипаж, значит, его владелец, Сёмка-извозчик, спит. Тот договорился с хозяином трактира Костей Греком о взаимном сотрудничестве: Сёмка всех приезжих, которые нанимают его экипаж, везёт к Греку, имеющему под одной крышей с трактиром нечто, называемое гостиницей, а проще - постоялый двор. Взамен Семён бесплатно ест в заведении, и если захочет, то и дремлет после обеда. Семён ни разу не трапезничал без выпивки, а, следовательно, привык после обеда пару часов поспать. Зимой - в чулане, а летом - в сарае. Это из наблюдений Егора, давно прощупывающего почву для отступления.
Подойдя к сараю, Егор услышал Сёмкин богатырский храп и поспешил увести лошадей, запряжённых в фаэтон, подальше от трактира. Хотя дремлющие кони, когда Егор схватился за узду, издали характерный звук, Семён продолжал спать. Видно, одной кружкой дело не обошлось.
Далее задумал Егор взять товар, спрятанный в саду отставного солдата. Тот был хромой и не выходил в свой одичавший сад. Поскольку Канашкин арестован, а спроса с Егора никакого, то и добро теперь принадлежит ему. Он знает, что покупатели ещё с Масленой недели ждут товар в определённом месте, чтобы переправить его за Дон. Вместе с ними задумал махнуть на тот берег и Егор. А там - полная свобода! Воля!
Заехав с тылу в сад, он освободил схорон от сухих веток
достал из него широкую доску и приставил одним краем к фаэтону. По ней он перекатил пять бочонков пороха и перетащил ящики с другими оружейными припасами. Это тебе не гнилое полотно продавать! Большими деньгами пахнет.
Далее Егор должен был переодеться в крестьянское платье, чтобы выглядеть извозчиком, но из-за спешного бегства не успел его приготовить. И это первый сбой в его задумке, из-за которого трудно будет незамеченным выехать из крепости. Кучер в сюртуке и в шляпе!
И вообще, он ничего не успел взять, кроме небольшого баула с деньгами и ценностями, которые он предполагал переложить в неприметную холщёвую суму или кису. Заткнув за пояс пистоль, купленный им у Канашкина, он сел на облучок и направил экипаж в сторону Нахичевана. По этой дороге бродило много разного люду, гораздо более удивительного, чем извозчик в шляпе, и Егор немного успокоился.
Не доезжая до армянского городка несколько вёрст, он свернул вправо и краем глаза заметил казаков, мчавшихся во весь опор, как ему показалось, за ним. Он их узнал по мохнатым папахам. Думать было некогда. Как у него всегда бывает в минуту опасности, появился кураж, который позволил мгновенно найти путь к спасению.