Кубанский шлях
Шрифт:
– Казаки, а что если мы ентих двох запишем тожеть к малолеткам?
– Любо!
– согласились с ним казначей и писарь.
Раздался стук в дверь, и в правление заглянул Терентий:
– Здорово ночевали, казаки!
– И ты здрав будь! На ловца и зверь бежить. Взойди, Терентий. Как раз об твоих гостях гутарим.
– Да я не один, Пётр Максимович, с ними же и пришёл.
– Вот и хорошо!
Атаман Чернецов приветливо поздоровался с новиками, каждого расспросил о прошлом, правда, не настаивая на подробностях. Пользуясь
Чернецов, вежливо выслушав его, погладил усы и с важностью посмотрел на приятелей.
– Так, ребяты, конечно, у казаки хотите?
– скорее утвердительно сказал, чем спросил он, и нарочито важно и строго пояснил:
– Это непросто. Не кажного зачисляють у казаки, и не кажный можеть стать им, всякий день смерти смотреть в лицо. У нас свои обычаи и порядки. Если кому-то что-то можно, то нам нельзя - мы казаки! Казачья воля - опасный и тяжкий труд. У казаков дружба - обычай, товаришшество - правило, гостеприимство - закон. Ежели примете наши порядки, тогда будем решать. Как?
У Фрола горели глаза:
– Примем, примем!
– воскликнул он.
– А ты что молчишь?
– обратился атаман к Степану, любуясь его богатырским станом.
Степан не стремился в казаки, он не любил военные забавы, стрельбу, опасности. Его мечты далеки от всего этого. Но вдруг ему не дадут землю?! А её надо ещё защищать от этих "ногаев", о которых столько говорят. И он согласился:
– Ладно.
– Тогда пиши!
– приказал Чернецов писарю:
Тот раскрыл толстую замусоленную тетрадь, взял перо, плюнул в чернильницу, разжижая засохшие чернила, и приготовился писать.
– Как твоё имя?
– обратился к Фролу атаман.
– Фролом зовут, - весело подмигнул беглый раб.
– Прозвишше?
– Не имею
Атаман усмехнулся:
– Смуглявый! Будешь Цыганов. Имя отца?
– Прохор.
– Пиши: казак Фрол Цыганов, Прохоров сын, от роду....
– Двадцать стукнуло.
– Пиши: от роду семнадцать лет. Росту среднего, курносый, глаза чёрные, волосы тоже и кудрявые.
Фрол, ко всему готовый, радостно махнул чубом.
– Давай таперича ты!
– атаман указал на Степана.
– Безруков Степан, Данилов сын, двадцать одно лето.
– Прозвишше?
– Не хочу прозвища, - упёрся Степан - Безруков я и буду Безруков.
– Не боишься, что найдуть тебя и к барину доставять в оковах.
– Нет, - уверенно произнёс Степан, - не боюсь, Безруковых много.
– Пиши, Фёдор: казак Степан Безруков, Данилов сын, семнадцать лет, высокого росту, нос прямой, глаза голубые, волосы светлые.
– А почто семнадцать? - обиделся Степан.
– А вот почто: до казаков не дотягиваетя, учить вас надо казацкому делу. В полк если пойдётя, там поправять лета. Тольки мы самых лучших отправляем
– Удивляешь ты нас, Степан Безруков, - со смехом прищурился Лютиков, - на четыре года моложе тебя сделали, а не радуешься.
– Радуюсь, - буркнул Степан.
– А ты не родня случаем Терентию Матвеевичу, - продолжал ехидничать писарь, - больно уж сходно гутаришь с ним и обличьем похож?
– С одних краёв мы, - пояснил Терентий.
Рильке нетерпеливо ёрзал на стуле, дожидаясь очереди. Наконец, все взоры обратились к нему.
– Теперь ты, дохтур?
– Клаус Рильке, отец Отто, сорок три года, - с готовностью ответил он.
– Пиши: Николай Рыльков, Оттов сын. Какой из тебя казак, Николай Рыльков?
– почесал он бороду, - зато лекарь. Бумага имеется?
– Какая бумага? Я же рассказал вам, где был.
– Ну, да. Жизня покажеть. Лютиков, укажи особо, "гутарить, что лекарь". Про тебя думать будем.
– Ребяты, а вы оружию имеете-то?
– спросил у друзей Бычков.
Те утвердительно кивнули.
– Какую?
– Сабли, ружьё, кинжал, - гордо перечислил Фрол.
Атаман понимающе улыбнулся:
– Понятно, шашек нет, пик нет, одно ружжо на двох.... Ну, ладно, возьмёте в бою. О казачьей справе, об учении поговорите вот с ним, - он кивнул на старшего урядника Бычкова, - Афанасий главный у нас над малолетками, и усё расскажеть вам как есть.
Лютиков, заметно погрустнев, захлопнул тетрадь и убрал в стол чернильницу. Нет, не получится обмыть вступление в казаки. Терентий непьющий, немец тоже, наверное, а малолеткам и в лоб не влетит поставить магарыч. Лютиков хмуро зевнул. Урядник продолжал расспрашивать новиков:
– А с лошадьми как? Управляетеся?
– Конечно, мы ж крестьяне, - дружно ответили Степан и Фрол.
– И кони есть?
– Есть у нас кони. У Клауса нет.
– Будеть, - заверил атаман, - а пока он ему без надобностев. Ну, поздравляю с новой жизней! А для жизни вам нужно что? Найтить в станице местечко.
– У меня уже есть, - заявил Рильке, - стану жить в одном доме с отцом Агафоном. Он меня звал. Будем вместе лечить казаков.
– Любо! Можеть, у кого желания какие имеются?
– посмотрел он на приятелей.
– Имеются. Я буду избу ставить, - уверенно произнёс Степан.
– Добро, обчество поможеть. Землю под строительство выделим.
– А землю под жито дадите?
– Вообще-то казакам не должно заниматься хлебопашеством. Добыча и так будеть. Но ты не один такой, - вздохнул атаман, - беглых крестьян у нас много. Некоторые пашуть.
– Ну, не могуть они никак без энтого. Душа просить, - ехидно засмеялся писарь, - земли в степу много, сколь захватишь - всё твоё. У нас казаки пробавляются охотой да рыбалкой, в набеги ходють, а такие, как вот ты, никак не могут без сохи жить.